Из старого. ПРосто настроение у меня такое.
Они говорят, что, видите ли, помнят. И видят. А знают ли они, каково это, сидеть, вжавшись в глубь дивана и стараться не видеть лицо Фэаноро – безумное, прекрасное.… Стараться не видеть его зеленых глаз, волевого подбородка, черных волнистых волос и слышать слова – не понимать и понимать их смысл одновременно. Когда хочется убежать от этих навязчивых видений, бросить все! Но они снова приходят, проступают, душат; их, словно, выдавливает в моем мозгу с обратной стороны. И зарево горящих кораблей.
А потом льды – каждый раз зимой страшно выходить на улицу. Но льды и холод – это пустяки. Там был еще и ветер. Вот чего я боюсь до дрожи – этого ветра, который сносил нас со скользких льдин и многие падали туда, вглубь. Упал мальчик – мой маленький братик, утянув меня за собой. Я пыталась его спасти, а отец вытянул любимую и холеную дочь, а не сына. Мой брат погиб, а я выжила. Погибла Эленвэ, моя племянница. Все тот же ужасный ветер. Все он. А где-то там огненный дух Фэаноро покинул свое тело.
Как хотелось увидеть того, кого любила, того, кто предал меня, обрек на гибель. А я выжила. Хотелось его смерти. Но он был в плену. И сердце поддалось, сдалось. Я пожалела его. Лишилась разума. Я неслась за ним в Химринг. Я отбивала Химринг для него. Он был прекрасен. У Майтимо были русые волосы, чуть-чуть рыжеватые, а в свете заходящего солнца эти мелкие кудри становились огненными…..
Абсолютно правильное, без изъянов лицо, карие глаза с голубыми прожилками, огненные брови, как росчерки неведомых рун. Ровно очерченные губы, обе руки – сильные, крепкие. Одна рука – целая, а другая – только обрубок. Невероятно стройная фигура, элегантные мускулы под бледной кожей. Всегда в черном и в стали. Стальная перчатка. На фоне стяга – тоже черного, но с красным и серебристо золотой восьмилучевой звездой.
А рядом тот, кто всегда молча страдал. Высокий, почти, как и брат, как все нолдор, но волосы черные, как и мои, крупные иссиня-черные кудри. Чуть асимметричные губы – полные под немного более крупном, чем надо носом, а к уголкам – излишне узкие. Бледная кожа, и эти глаза. Серые, как эльфийская сталь. Светящиеся своим собственным светом, ярче всех сильмариллов вместе взятых! Могучие, сильные руки, широкие плечи. Тоже в черном.
Такие разные, но все же братья. Король и менестрель. Король – фальшивка и истинный король. Тот, кот слепо и безвольно следовал за своим величайшем из великих отцом и тот, кто понимал его идеи и действительно чувствовал, жил, любил, мыслил.
Майтимо и Макалаурэ.
А еще был Эльмо погибший при Нирнаэт, Орофер сгинувший в битве у ворот Мордора.
И еще одно – истерический, горький смех, переходящий в глухие рыдания – Лассэ. Любимый и долгожданный. Молоденький мальчик, которого всеми силами отец пытался спасти и не смог. Он полюбил. Видимо, на роду им так написано: Элу полюбил Мелиан, а Лайквалассэ полюбил…меня. Полюбил, как не любил ни Майтимо, любил, как Макаклаурэ, но любви менестреля я не видела. Его любовницами были дороги, да лютня.
Лассэ отдавал всего себя. А я не могла жить дальше, после этих шести тысяч лет, без любви, без семьи. Мой единственный сын, любимый сын, мой и Майтимо уже давно лежал в могиле – погиб еще при Браголлах, а Майтимо тоже умер. Да и не любовь это была. Он пытался изменить меня – я пыталась полюбить его эгоистичную натуру. Не любовь. Мертвые не ждут живых, а живые не ждут мертвых. Не венчанные жены не ждут своих не обрученных мужей. И были дети – Меллит, девочки, другие. И что же? Вторая музыка. Изменившийся мир. И не выполненное обещание моего отца – Фэаноро был выпущен, но не был свободен. Снова в плену, а потом уничтожен. И вот, настал тот час, когда я вспомнила. В полубезумии кататься по полу и повторять, как заклинание эти имена: Фэаноро, Альдо, Меллит, Лассэ, Макалаурэ, Майтимо… И это ведь только часть всего, к счастью. Битвы, скитания – это все придет позже. А что было делать? А потом я увидела его. Не изменившегося ни на миг. Все с той же лукавой усмешкой в бездонных глазах. Хотелось смотреть на него, крикнуть, позвать по имени. Но тянуться – ха, добрых пятнадцать метров между нами. Крикнуть – кричали все, он не услышал бы. Позвать по имени…. А, вдруг, не помнит? Вдруг не узнает меня? Ведь мое тело изменилось в этом мире – оно человеческое…. Больше я не та, майа – воительница, с длинными до полу черными косами, толщиной в руку. Больше нет у моего пояса меча, работы Курво… А руки тянуться к тому, кого я потеряла. А душа рвется в этой клетке, задевая за прутья своими крыльями. «Макалаурэ! Услышь меня, любимый!». На каком языке кричать, чтобы он услышал и понял? Дождаться?
Хочется выпустить фэа из плена фана.
Но ждать меньше года. Надеяться и молить о смерти. Молить. Потому что больше не могу. Хочется взять нож для разделки мяса, вонзить его в грудь, расцарапать тело до крови, только, чтобы душа болела меньше. «Макалаурэ, услышь меня!».
Молить о смерти. Потому что с каждым днем что-то обрывается внутри меня, рвется моя связь с этим миром. Каждый день я слышу эти голоса, зовущие домой. Валимар….
А я хочу его дождаться. Безумная надежда. Сумасшедшая. Идиотская. Сказать ему, просто сказать: « Макалаурэ, услышь меня, прости меня. У меня не хватило сил, души, чтобы любить тебя. Ты выше. Лети, лети из этого ада. Это ты должен лететь домой. Это ты - бриллиант темноты, а не кто-то там. Бриллиант темноты потому, что ты – свет! Ты выше меня, выше даже тех, других айнур. Ты – выше, раскрой свои крылья, цвета тьмы и взмой вверх. Иди по нескончаемой дороге света. Намариэ».