Глава первая

[Serkerut]

Глава первая. Дориат.

<…>

В узких каналах уже не струится –

Стынет вода.

Здесь никогда ничего не случится, -

О, никогда!

Ива на небе пустом распласталась –

Веер сквозной.

Может быть лучше, что я не стала

Вашей женой.

А. Ахматова

Сон, странный сон?..

Она видела первый свой визит в Дориат, когда еще совсем недавно зажглись Новые светила, но уже тогда появились первые признаки будущего отчуждения между ней и Майтимо. Делать в Лесном королевстве ей было абсолютно нечего, но отбыть можно было только вместе с представителями других принцев. В один из этих дней она задумалась, сидя под каким-то деревом, почти что убаюканная его голосом. И тут кто-то обратился к ней на очень хорошем языке Запада:

-Миледи скучает?

Голос был неописуемо мелодичен, глубок, переливчат, что и заставило ее поднять голову. Она встретилась взглядом с высоким синда, который, улыбаясь, смотрел на нее своими темно-синими глазами.

-Я имею честь знать вас?.. – спросила она, хотя это было сказано только приличия ради – вряд ли бы она смогла забыть такое лицо, даже если бы у нее была такая возможность.

-Нет, но я видел вас на приеме у Короля, миледи, - эльф улыбнулся. – Эльмо, - представился он с поклоном.

-Э-э-э…- она запнулась, не зная говорить ли свое имя, или представиться новым, - предположим, можете называть меня Лейрэ.

Он улыбнулся ей и присел рядом.

-Вы назвались другим именем, когда приехали.

-Да, я не люблю моего настоящего имени. И Лейрэ, и Серкерут – это прозвища, - она помолчала, глядя ему в глаза. – А откуда вы знаете наш язык?

-Когда появились нолдор, Королева отправила меня к вам, так что язык я немного выучил, - Эльмо лучезарно улыбнулся. – Вы из какого Дома?

Перед другим эльфом Серкерут только бы вздернула голову и гордо ответила: «Из Первого!», но под взглядом этих глаз ей не захотелось этого говорить.

-Моя семья - родичи Второго дома. Но сама я служу Первому, приехала как посол принца Нельофинвэ, раз вы видели меня у Эльвэ, значит, должны знать.

-Вы не очень похожи на эльдэ, так что мне стало интересно.

-Не похожа? – девушка расхохоталась. – Я родилась у Озера Пробуждения, в семье эльфов.

-Я помню того ребенка, - спокойно ответил ей Эльмо. – это не вы, хотя сережка говорит об обратном, - он кивком головы указал на ее ухо. Мне очень интересно, - повторил он все так же ровно под ее угасающий смех и непонимающий взгляд.

Потом видение сменилось – если она раньше и засыпала, то видела только это. Хелькараксэ, лед, маленького брата судорожно хватающегося за ее руку, ветер, воду, накрывающую с головой… Она снова слышала собственный крик: «Лаурэрант!», снова захлебывалась ледяной водой, но не отпускала руки мальчика, выталкивала его на льдины. А потом был все тот же ужас – подобравшиеся отец и племянник, обменявшись короткими взглядами, вытаскивали из воды ее, а маленький эльф медленно уходил под воду.

Видения снова сменялись, вместо холода и ледяной воды принося ее на равнину, обожгло огнем, в лицо посыпался пепел.

-Государь! Подожди! Государь! Фэаноро! Я далеко, не умирай! Нет! Фэаноро!!



Она постепенно возвращалась к реальности, стирая с лицо пот, отбрасывая назад черные пряди волос, когда услышала голос.

-Ты с таким отчаянием зовешь этого безумца? – тихо спросил кто-то, находившийся за ее спиной. Настоящее наваливалось на нее, отчаяние, боль… Она повернулась, чтобы видеть говорившего. Он был обычного для эльфа роста – может быть чуть выше, чем рядовой представитель Перворожденных юноша, но во всем его виде, осанке говорило достоинство, свет…

Он сидел неподалеку на полу, прислонившись спиной к сундуку, откинув назад самое чудесное, что было в его облике – золотые волосы, будто впитавшие через чьи-то воспоминания золотой свет Лаурелин, яркие, как южное золото, которое привозили гномы со своих копий за синими горами. Зеленые глаза – изумрудно-яркие, она видела их даже в темноте.

-Может, он и был безумцем, но и моим государем он тоже был, принц мой, - полушутливо-полугрустно произнесла она.

-Так значит, ты все-таки убивала моих братьев в Гаванях? – он с горечью в голосе кивнул в сторону запада.

-Я шла через Вздыбленный лед, как уже не раз говорила тебе, - она покачала головой. – Именно поэтому я и жалею, что не была рядом с Государем – я тоже хотела мстить, но никак не убивать своих сородичей.

Эльф вздернул бровь.

-Прости, Сильрос, - она вздохнула. – Я не хотела тебя обидеть, но ты идешь за своим Королем, а когда-то хотела идти за своим. Я живу среди вашего народа и благодарна вам за все, за нашу с тобой встречу, но я немного другая. Я еще раз прошу тебя обо всем хорошо подумать, ведь тебе не нравится, что я предана моему погибшему государю.

-Мелалтафуин, - эльф встал с пола и присел рядом с ней, - мне тяжело смотреть на тебя: ты кричишь во сне, к тебе приходят видения, я вижу, что тебе плохо. Ты – моя невеста, как же я могу оставаться безучастным? – он отвел от ее лица челку и приложился губами ко лбу, а потом заглянул в черные глаза. – Ты же скрываешь от меня что-то.

-Давай поговорим об этом не сейчас, Сильрос, - она на мгновение прижалась к его груди, а потом отстранилась, - я еще немного отдохну, ладно?

-Как прикажешь, - он мягко провел рукой по ее щеке и, поднявшись на ноги, выбрался через люк наружу и легко перебрался по дереву куда-то в сторону, к своему талану, а Серкерут вздохнула и попыталась привести мысли в порядок.

В Оссирианде она жила уже больше тридцать лет, десять из которых она провела в совершенно жутком состоянии, в растерянности и не зная, как поступить. Ей сказали, что привез ее к нандор родственник, назвавшийся братом, но совсем на нее не похожий. Он оставил ее у сестры погибшего еще многие годы назад вождя Дэнетора Кондирэвен, где ее с великим трудом поставили на ноги, а сам уехал не дождавшись этого воевать с Северным Властелином к оставшимся нолдор. Очнувшись, она почти ничего не помнила, но в благодарность она осталась с семьей принцессы и стала помогать по мере сил. Ее спасительница достаточно быстро распознала в ней благородную кровь, поэтому когда Сильрос – родной сын Кондирэвен и одного из синдарских принцев попросил у родителей разрешения на помолвку со странной девушкой, они не стали возражать. Да, она была из нолдор, но жить со своим народом не хотела, одевалась скромно, была работящей, благородно держалась, блистала прекрасным воспитанием и признавала власть короля Тингола. Ороферу и Кондирэвен не брали в голову, что сначала она от потрясений ничего не могла вспомнить, а через некоторое время память полностью вернулась к ней. Каждый раз, закрывая глаза, она видела Нирнаэт и гибель тех, кто был ей дорог. Она не рассказала о том, что была свидетельницей смерти Эльмо, отца Орофера, так как эльфы говорили об этом только с болью. Она сказала Сильросу лишь то, что была сестрой какой-то Лаурэль, но не объяснила, кто была ее сестра, а так же назвала свое материнское имя, переделанное на синдарин – Мелалтафуин. Уже через три месяца могла состояться ее свадьба с Сильросом, но теперь, после прихода странного Человека во дворец Эльвэ несколько лет назад, ее мучили видения прошлого и неясное ощущение беды. Кондирэвен посмеялась, когда будущая невестка поделилась с ней опасениями и попросила Орофера дать ей лошадь, чтобы съездить к границам, и свой меч.

-Меч? – с удивлением переспросил Сильрос на квенья и на том же языке продолжил, когда она обратилась к нему с такой же просьбой. – Да и границы - это не место для девушки! С такими нежными ручками, как у тебя, меч не поднимешь, из лука ты стреляешь плохо, кинжалами пользоваться не умеешь. А своего меча у тебя не было, твой брат все забрал несколько мечей, когда уезжал. Там все были слишком тяжелые для тебя, vanimelda!

Серкерут сжала поджала губы, но ничего не сказала. В Оссирианде ее держали за слабую нолдэ, не способную самостоятельно поднять тяжелое бревно. Но она и не пыталась разубедить кого-то. «Я была сильной. Я была воином, но что мне это дало? Я потеряла семью. А Сильрос действительно очень хороший. И он заботиться обо мне. Майтимо вместо ободрения гнал тренировать воинов, а Сильрос совсем другой», - думала она.

Но с каждым днем видения становились все ярче, воспоминания все тяжелей. Сильрос мрачнел, глядя на нее, но с упорством отсчитывал дни, оставшиеся до свадьбы и не желал ничего слышать.



Утро медленно только поднималось над Дориатом той ранней весной, когда на ее талан пришла высокая лесная эльфийка с корзиной в руках.

-Мелалтафуин, я собираюсь к ручью постирать одежду для себя и мужа – может, ты пойдешь со мной? – Кондирэвен, а это была она, с добротой посмотрела на нее.

-Да, конечно, тем более, что хотела поговорить с тобой, госпожа, - Серкерут кивнула. Корзина с бельем действительно ожидала своего часа.

По дороге дочь Ленвэ вздохнула и спросила у невесты своего сына вопрос, который уже очень давно вертелся у нее в голове:

-Что тебя тревожит? Я видела, как несколько дней назад ты плакала. И уезжать никуда не хочешь – как тебя брат-то твой привез, так и прожила все время здесь. И гложет тебя что-то, я же вижу. И слезы у тебя в глазах застыли, Сильрос тоже видит и больно ему на это смотреть. Сын мой тебя любит, знаешь ты это и без меня.

Серкерут тоже вздохнула: несколько дней назад она вспомнила Лаурэклинэ и его застывшие глаза, бывшие когда-то расплавленным золотом. Слезы сами собой наворачивались на глаза, хотелось кричать в небеса: «Почему погибают дети? Почему они идут на войну?»…

Когда обе эльфийки дошли до реки, нолдэ заговорила.

-Меня терзают плохие предчувствия, Кондирэвен. С тех пор, как от Короля ушел тот человек и были приглашены гномы, - она опустила корзину на землю. – Я уже говорила это, но…

-Возможно, тебе стоит сходить к Королеве? Она поможет, - вторая эльфийка уже замочила одежду, а черноволосая прикусила губу.

-Я могу расшифровывать видения сама. Не так Королева, но все же. И я вижу множество смертей впереди, Кондирэвен. Много несчастий, предательство и страдания.

-Ты уверена? – нандэ повернулась лицом к будущей невестке.

-Безусловно, - она кивнула. – Мне снилась гибель моего государя. Это всегда предвещает предательство и смерти кого-то из эльфийских правителей. Мне снился Дориат. Мне снилась гибель невинного ребенка. Погибнут многие, даже дети. Здесь, в защищенных землях.

-Не может быть, - Кондирэвен ахнула. – Но…

-Ты не знаешь моего учителя. Он сказал бы «может», - воскликнула нолдэ, срываясь. – Я училась у того, кто выше Королевы!

-Я не понимаю…

-Я чуть было не стала служить Намо, когда жила Валиноре! – почти кричала нолдэ, сама не понимая, что же заставило ее говорить. – Это он послала мне видения! – она отдышалась, выпалив последние слова.

-Ты должна отправиться к Мелиан, - Кондирэвен быстро совладала с собой. – Я давно подозревала что-то подобное, хотя искренность и правду в твоих словах вижу только сейчас, прости, но все-таки я не человек, так что помню, как ты называла имя Лаурэль, а по манерам ты истинно высокого рода, ничего удивительного, сестра Высокой Королевы. Вы поедете в Менегрот с Сильросом, а я попробую поговорить с кем-нибудь здесь… Мы должны быть готовыми. Когда к тебе пришли видения?

-Давно. Они мучают меня уже несколько лет. Но сегодня я видела все ярко, живо, - нолдэ приблизилась к нандэ. – Но почему же ты не поверила мне раньше? Я чувствую, что опасность близка, как никогда, - с горечью покачала она головой. – И только теперь ты говоришь, что надо ехать к Королеве!

Кондирэвен снова видела ее с другой стороны: всегда она считала эльфийку мягкой и спокойной, а сейчас она вела себя, как взбесившееся животное, брови были сведены к переносице, губы плотно сжаты, а зеленые одежды смотрелись на ней несколько нелепо. Серые глаза метали искры и как никогда Мелалтафуин походила на Мелиан – только если в Королеве синдар было больше от матери, мягко журящей ребенка за незначительный проступок, то в нолдэ больше походила на… Кондирэвен не могла этого описать, как не пыталась, но иногда ей даже казалось, что в ней есть что-то от майар.



-Сильрос! Мы утонем, если еще немного останемся посреди реки! Не ты, ни я не сидим ни зги, словно новорожденные котята!

-Здесь только один остров, на который можно причалить, да и то вряд ли! Там Земля Живущих Мертвецов! – принц надрывал голос, стараясь перекричать грозу.

-У нас нет выхода – либо туда, либо утонуть, либо зажариться заживо! Я удивляюсь, как в нас до сих пор не попала молния! Где он??

Сильрос огляделся, пытаясь определить направление и наконец крикнул:

-Туда! За стеной дождя не видно, но он недалеко!

Они налегли на весла и в действительно короткий срок достигли небольшого участка берега, где можно было выбраться на сушу. Они выбрели из воды и перевернули свою лодку днищем вверх, предварительно вынув из нее дорожные сумки.

-Здесь что, живут? – подивилась Серкерут, замечая еще одну так же перевернутую лодку.

-Да, - Сильрос кивнул и указал на разлапистую ель. – Там посуше, пошли.

-Но раз здесь живут, почему бы нам не зайти в дом? – подивилась эльфийка.

-Здесь живут мертвые, - покачал головой золотоволосый. – Принцесса Лутиэн с мужем Береном. Нам не стоит… Хотя, я бы не отказался от крыши над головой, ливень идет уже много дней, и я вымок насквозь. И откуда Ульмо взял столько воды?

-Пошли, - она потянула его в глубь леса и загадочно улыбнулась. – Переночуем хоть в сарае, мы ведь едем уже несколько дней без отдыха и вымокли до нитки.

Она падала от усталости, так что Сильрос подхватил ее под руку, и они стали идти, ориентируясь только на собственные чувства. Вскоре, впереди они увидели слабый свет, а потом и дом, почти незаметный за стеной дождя даже эльфам, и только вспышка молнии полностью высветила избушку.

-Попробуем постучать в дверь, - услышал синда у своего уха. К его спутнице словно вернулись силы, и она зашагала по полуразмытой дорожке к двери. Им потребовалось всего несколько шагов, и Серкерут легко постучалась, чуть откинув капюшон, так чтобы было видно лицо.

Дверь открылась и в проеме, осветившимся ярким светом, возникла женская фигура.

Серкерут мгновенно узнала дочь Мелиан.

-Здравствуй, - нолдэ поздоровалась первой. – Не спрашиваю, помнишь ли ты меня.

-Здравствуй! – голос принцессы был теплым и ласковым. – Вряд ли я смогу это забыть.

-Идет дождь, а мы едем к твоему отцу. Со мной твой родич, сын принца Орофера, Сильрос, ты должна знать его. Можем мы где-нибудь отдохнуть?

-Наш дом – твой дом, - Лутиэн посторонилась, пропуская их. – Просим к очагу… Берен, к нам гости.

-Давно не было вас в нашем доме, - мужчина не обернулся, обращаясь к ним. – Рад приветствовать Королеву и Короля.

Серкерут обменялась удивленными взглядами с Сильросом, а потом перевела взгляд на Тинувиэль.

-Милый, это наши друзья, а не моя мать и отец, - в таком же легком недоумении поправила мужа синдэ.

Берен повернулся к ним лицом, долго задержавшись взглядом на эльфийке.

-Странно, - голос стал словно шелест листьев. – Все равно – проходите, я рад, если моя жена рада, - он отвернулся к огню.

-Он стал подслеповат в последние годы, - прошептала Лутиэн. – Хотите есть?..

-Если ты предлагаешь, - Серкерут кивнула. Она с Сильросом прошла к маленькому столу, где Лутиэн поставила им тарелки и себе с мужем тарелки, засуетилась у еще одного очага, скорее напоминавшего печь.

-Какими судьбами у нас? – Лутиэн улыбнулась им через плечо.

-С вестями к твоим родителям, - эльфийка вздохнула, развешивая плащ на спинке стула, подумав, что уже говорила это и Лутиэн, видимо не заметила. – Тебе помочь?

-Нет, что ты! – она легко рассмеялась. – А что Майтимо?

-Не знаю, - Серкерут пожала плечами. – Я все потеряла, я видела гибель многих, кто был мне дорог. Ты помнишь, - на последние слова она сделала упор.

-Все готово, - в голосе принцессы на этот раз было сочувствие и понимание. – Берен, милый! Пойдем ужинать! – она отошла к камину, помогая ему дойти до стола.

Мужчина сел как раз напротив нолдэ и тут она почувствовала, как его взгляд словно прожигает ее насквозь где-то около груди. Она знала, что вызвало такой отчаянный взгляд, полный боли и отчаяния.

-Извини, - она спрятала свою цепочку под платье. – Это был мой племянник. Сын моего старшего брата. Прости, это единственное, что связывает меня с ним, - она содрогнулась от воспоминаний, но еще раз дотронулась до медальона на цепочке и опустила голову под все еще пронзительным взглядом человека.

-Давайте есть, - Лутиэн спешно взмахнула руками.

Во время еды Серкерут из-под тешка рассматривала старую знакомую, ужасаясь переменам.

В волосах дочери майэ словно расплавленный воск струились седые пряди, а лицо больше не было юным. Мелалтафуин была старше на сто двадцать пять лет, а на первый взгляд выглядела совсем молодой и даже юной. Она знала, что Сильрос все это время не сидел, открыв рот, только потому, что был не кем-нибудь, а сыном Орофера, сына Эльмо, она чувствовала его удивление и недоумение, буквально щекотавшие воздух.

Вскоре, они поблагодарили хозяйку за еду и та предложила им одну на двоих комнату, где они могли переночевать.

-Правда, там только одна кровать… это комната Диора, - она грустно улыбнулась, открывая дверь. – Он сейчас в Менегроте. Спокойной ночи. Я не думаю, что вас стеснит что-нибудь, тут достаточно место, есть кресла. К сожалению, не могу предложить большего

-Никогда не думал, что буду ночевать в доме Берена и Лутиэн, - вздохнул Сильрос. – Кровать для тебя, я на полу посплю или в кресле.

-Мне не нужна кровать, я за всю свою жизнь спала раза три, мне просто нужно окончательно просохнуть и отдохнуть, - Серкерут пожала плечами и улыбнулась.

-Можно лечь вдвоем, если тебя это не смутит, - Сильрос снял почти всю одежду и завернулся в одну из шкур с кровати.

-А тебя не смутит то, что мне тоже придется снять кое-что? – она фыркнула. – Ты ведь синда…

В ее голосе Сильрис почувствовал больной намек на стеснительность синдар и нандор, тогда как нолдор могли в некоторых случаях оставаться нагими в присутствии лиц другого пола, например, при перевязке ран, в плену, да и, наверное, в такой ситуации, в какую они попали – одежда мокла несколько дней к ряду и подсушить ее было просто необходимо.

Девушка действительно скинула мокрое платье, оставшись только в исподней рубашке, и встала погреться у камина, напев что-то, а вскоре прилегла рядом с ним на кровать. Сильрос обнял ее за плечи и передвинул ее к себе поближе, накинув сверху еще одно одеяло, про себя подивившись, что рубаха на невесте была уже полу-просохшей.

Она прикрыла глаза и уткнулась носом ему в бок, погрузившись в какие-то свои воспоминания, а принц в который раз стал вглядываться в ее лицо, вспоминая, как он увидел ее в первый раз.

…Нолдор отступали, хороня по дороге погибших, останавливаясь только для того, чтобы спасти хоть одну жизнь для дальнейшего противостояния. В отличие от синдар, нандор достаточно хорошо относились почти ко всем западным эльфам, понимая, что если бы не они, то их самих бы уже не было. В тот день нолдор уже собирались уходить дальше, когда к небольшому временному лагерю на измотанной лошади приехал молодой золотоволосый эльф в обрывках голубых одежд. За его спиной был приторочены доспехи и несколько мечей, а спереди, придерживаемая одной рукой сидела девушка. Вернее, не сидела, она была без чувств, бела как снег, а на губах запеклась кровь. Юный эльф, спрыгнул с лошади, снял девушку, которая и так начала заваливаться на бок, положил ее на землю, посмотрел в глаза Сильросу и четко на синдарине, но со странным выговором, сказал: «Помоги, будь милосердным!» и упал рядом с нолдэ.

Сильрос сдержал слово, и вскоре молодой нолдо очнулся. Эльфийка, которая так пока и не пришла в себя, оказалась его сестрой, а сам он назвался Рингэром. Из его рассказа следовало, что на обоз, где была его сестра, напали волчьи всадники, и еле-еле удалось спасти ее одну. Он умолял Кондирэвен спасти сестру, а, получив согласие, уехал на восток, оставив с сестрой мешочек золота, золотую цепочку, да серебряное кольцо необыкновенно тонкой работы. Дева, имени которой Сильрос тогда и не знал, еще месяц лежала в беспамятстве, из чего Орофер сделал вывод, что ее душа, не смотря ни на что, не хочет оставаться, видимо, она пережила нечто ужасное, так что вряд ли она поправится. А молодой племянник Дэнетора иногда сидел рядом с ее постелью и любовался странной, немного жутковатой красотой. Он каждый раз открывал в ее внешности что-то новое: кожа была мягкой и белой, как снег, ресницы - длинными и пушистыми, брови – красиво вычерченными… Он с отчаянием понимал, что не сможет простить себе, врагу, миру эту бессмысленную смерть. «Такая молодая, такая красивая, кому она могла помешать?» - спроси он у своей матери однажды вечером. «Ты считаешь, что она молода?» - удивилась тогда дева-вождь, - «Мне кажется, что память многих зим - еще одна преграда для ее исцеления». Но неожиданно эльфийка очнулась. Сильрос подивился ее серым глазам, подобным грозовым тучам, но он догадывался или интуитивно знал, что они будут именно такими. К всеобщему удивлению, нолдэ почти не могла говорить, только на квенья она пыталась объяснить что-то, но язык Запада был запрещен и знал его немного только сам Сильрос, усвоивший нолдорин от деда, но эльфийка быстро выучила синдарин и смогла рассказать, что плохо помнит себя. В конце концов, она сказала: «Мать назвала меня Мелалтафуин». На сообщение о том, что ее привез брат, она, как показалось ему, Сильросу, удивилась, но спорить не стала. Она вообще не спорила. На вопрос, хочет ли она вернуться к нолдор, она покачала головой – «Я в неоплатном долгу перед своими спасителями», она была очень странной: не пела, не танцевала, умела стирать и немного шить, но готовить могла только простую пищу. Безропотно соглашалась на все и мало что посторонние видели в глубине серых глаз. Но не смотря на потерянную память, эльфийка рассказывала много такого, о чем нандор и не слышали. Сильрос видел ее ум, хоть и подавленный войной. Еще через некоторое время, Мелалтафуин с неохотой рассказал Кондирэвен, что действительно старше, чем могла показаться и призналась в том, что шла через вздыбленный лед, хотя упрямо называла своим государем Фэанора. Синда полюбил ее – неразгаданную тайну еще когда ее привез золотоволосый нолдо, а через два с лишним десятка лет после ее излечения предложи ей руку и сердце. Свадьба должна была состояться через три месяца, а только теперь он понял, что совсем не знает ее.

-Спрашивай, чего уж там, - вдруг сказала она. – У тебя любопытство скоро из ушей полезет, - на ее губах была совсем не обидная улыбка.

-Госпожа Лутиэн… - Сильрис вздохнул, поняв что на этот раз чувства свои он скрыть не сможет. – Ты расскажешь, о чем вы говорили? Такой странный разговор, будто вы давно знаете друг друга.

-Я действительно давно знакома с ней, - после некоторого молчания ответила Серкерут, все так же не открывая глаз. – Еще в свой первый визит в Менегрот меня представили ей. Тогда же я познакомилась с твоим дедом, Эльмо. Потом был запрет, после которого мне дорога в Лесное Королевство стала заказана, но я с радостью вспоминала принцессу, которая так напомнила мне саму себя в дни благости в Валиноре. Тут надо сделать отступление. У принца Нельофинвэ, которого вы зовете Маэдросом фэанорингом, было несколько лордов-советников, военачальников, которых он выделял. Это были Динендиль из синдар, в армии он возглавлял воинов левой руки, Аргил из нолдор, начальник стражи крепости, еще несколько офицеров, ну, и мне повезло входить в число этих доверенных лиц. В один прекрасный день меня отправили с тайным посланием в Нарогтронд, ведь союз Маэдроса уже тогда замышлялся и нам нужна была поддержка других эльфийских государств. Корме того, я собиралась повидать своего племянника – старшего сына моего старшего брата. Он был большим другом Куруфина, Келегорма и к несчастью погибших Ангрода и Аэгнора, еще со дней Амана. Их дружбу можно было сравнить с дружбой…ммм… как вы странно изменяете имена! – Фингона и Маэдроса, только на пятерых. Была у нас такая компания никогда не расстающихся друзей – таких разных, но друживших впятером. Я, моя сестра Лаурэль и племянник наш – вот горстка потомков славного дома, единственные, кто не согласился уйти в Гондолин со всеми остальными из нашего рода. Так вот, я приехала как раз в тот момент, когда Берен был в Нарогтронде. С Финродом я поговорить не успела, племянник ушел за королем, а делать что-то надо было. Артаресто… То есть Ородрета держали почти что в положении пленника, а потом пришла Лутиэн. Мне удалось добиться почетной миссии – относила ей еду и вообще старалась как-то помочь. Но однажды я обнаружила ее комнату пустой и поняла, что она сбежала. После чего мне три дня удалось держать это в тайне, а потом я сама же и подняла панику. Мол, сбежала, только что. Потом Келебримбор догадался, что к чему и сыновей Фэанора выставили из горной крепости. Их удалось повести по ложному следу, а сама я поехала в сторону Минас-Тирита, зная, что именно туда направились Берен сотоварищи, а, значит, и мой племянник, и Лутиэн. Я опередила Тинувиэль на два дня благодаря валинорскому коню, а потом смогла добиться того, чтобы меня захватили в плен. Артано… Я имею в виду Гортхаура, привыкла его по старой памяти называть тем именем, что он носил в Благословенной Земле, быстренько меня узнал и выудил из камеры пыток в самый нужный момент. Он ведь еще не совсем превратился во тьму, как Бауглир, чувства у него есть. Философская беседа о том, что да как затянулась до прихода Лутиэн. Тут-то он и понял, что я только и делала, что пыталась отвлечь его внимание от происходящего вне стен замка. Он ушел биться с дочерью Мелиан, а я бросилась в подвал, откуда вынула моего племянника. Ты не представляешь, каково это было, - она впервые за весь рассказ содрогнулась. – Тинувиэль победила, и я смогла позвать ее к месту, где лежали…лежало… Я много видела в своей жизни, но такого никогда. Полусъеденные трупы эльфов. Мой друг Финрод, исхудавший, словно заново прошедший Льды, и мертвый… И мой племянник, которого я нянчила еще так недавно, с окровавленными кудрями, просто гниющее тело. Я была ранена, но смогла донести тело до тех мест, где, как я знала, пропадало достаточно много орков и, как я предполагаю, именно там можно встретить стражу сокрытого города. Не буду говорить где это, сам понимаешь, что тайна. Там и похоронила бедного мальчика. Цепочка и медальон, - она дотронулась до груди, - это его были. Мне потом вернула Лутиэн, - она замолчала, давая понять, что рассказ закончен.

Сильрос тоже молчал, покрепче обнимая невесту. Он понимал, что сочувствием тут не поможешь, тут ничем не поможешь.

-А почему ты служила Первому Дому? – наконец спросил он.

-Я знала Майтимо, как и его отца, как и деда. В это, наверное, трудно поверить, но единственной, кто по-настоящему была моей подругой была Мириэль, его бабушка. Я помню ее свадьбу с Финвэ – это было прекрасно. Тогда я ненадолго увлеклась рукоделием и шитьем, и мы вместе сшили два красивых, дополняющих друг друга платья – одно белое с золотым для нее и голубое с золотым для меня. Я его даже принесла через Хелькараксэ, так жаль было бросать. Впрочем, не так много со мной было, чтобы бросить что-то. Я, на самом деле, к этим платьям только рисунок придумывала и немного помогала – подержать, подшить… Я никогда не любила и не могла сделать что-то по-настоящему красивое, как это делала Мириэль.

-Некогда бы не подумал… Ты выглядишь совсем юной, как будто младше меня, - он сжал ее руку. - Если бы я мог быть с тобой тогда…

-Не мог. И не надо было. Если я прошла через это – на то воля Намо и Эру и мы не можем оспаривать это. Все во славу Илуватара! – покачала она головой. – Только люди могут жить, как считают нужным и выбирать между тьмой и светом, но не мы.

-Говорят, что среди слуг Врага были наши сородичи, - покачал головой Сильрос.

-Нет. Я родилась в тот год, когда квендо нашел Оромэ, - она вздохнула. – Тогда у Куйвиэнен действительно пропадали эльфы, но я знаю, что ни один эльф даже до этого не стал бы служить Морготу. Если такой и будет – то это будет один на весь народ. Эльфы Тьмы – это заблуждение. Я видела орков и склоняюсь к тому, что все эти нелепые слухи были порождены именно ими, когда они еще не были так изуродованы. А орки – это не эльфы. Я слышала от майар в Валиноре, да и сама кое-что помню… Пропадали дети, а не взрослые эльфы. Видимо, их спаривали по прошествии какого-то времени – сломленных, измученных- с какими-то существами, а потом калечили, стараясь сделать что-то. Так и появились орки. Но это лишь моя теория, не более.

-Синдар считали сначала, что это одичавшие авари. Хотя их, исконных авари очень мало, - Сильрос задумался. – Большая их часть слилась с телери и живет в Дориате, часть стала вассалами нолдор, часть – это мы, лесные эльфы, причем еще некоторые проживают в великих лесах восточнее Эред-Луин. Вот, собственно и все, что осталось от них.

-Вы недалеки от истины – наверняка многих из Отказавшихся тоже потом схватили – ведь всю нечисть истребили, в Утумно никто не уцелел. Тху увел лишь малую часть, большинство балрогов и все, чем они занимались, оказалось под обломками, значит, надо было выкрасть кого-то еще.

Они помолчали.

-Ты сказала, что знала моего деда. Он погиб, знаешь ведь?

-Знаю. Я видела, кольчуга его подвела, - она открыла глаза, и встретилась взглядом с ним. – Я там была, в Нирнаэт, - она вздохнула. – Он был таким светлым. Ты на него похож.

Сильрос не мог поверить своим ушам:

-В Нирнаэт?! Но твой брат сказал…

-Ты рассказывал. Я вообще не понимаю, кто это был. Мой старший брат в Гондолине, я видела их войско и среди свиты Тургона его не было, я подозреваю, что его и Идриль оставили соправителями. Мы с Лаурэайвэ – дети нерожденных, и ведь то, что он нолдо, как и я – оспоримо. Он больше был ваниа, женился на племяннице их короля, а его дочь Эленвэ стала женой правителя скрытого города. Я думаю, что он остался там, а младший мой брат погиб в Хелькараксэ. Может, у нас прибавление в семействе, но кто знает?.. – она снова закрыла глаза, натянув одеяла повыше, - мой отец убил бы меня, если бы узнал, что я выхожу замуж за полусинда-полунандо. Хотя, впрочем, он и так от меня отрекся.

-Да? – Сильрос нахмурился. – А кто твой отец?

-Он сейчас, должно быть, один из советников Туракано, - она улыбнулась. – Как же… Отец Лаурэль, жены Финдекано и дед Эленвэ, жены Тургона… Ха-ха.

-Слушай, - Сильроса посетила одна странная мысль. – А на совете, когда Берен просил помощи, за кого ты говорила?

-Я была на стороне Куруфина, в общем-то, - она дернула плечом. – Но не совсем. Я давала клятву Нельофинвэ, а нарушить ее не могу. Где бы я не была, чего бы я не делала, я буду нолдэ Первого дома, и это не изменить, пока он не возьмет клятву назад. В словах Берена я видела безумство и вижу до сих пор – союз эльфов и людей это страдание для обеих сторон, у наших народов разная судьба и нам не дано это превозмочь. Точно так же, как и союз Мелиан и Эльвэ – сладостное безумство для них двоих, но горе для их дочери - она пошла по стопам своей матери, полюбив смертного. Именно поэтому я когда-то отказалась от любви одного из майар, да и он был мне больше другом. Да пойми ты! – она почувствовала его гнев. – Камни света принадлежат нолдор и больше не кому! А их свет принадлежит валар! Не я это решила, но сказала, что буду всеми силами пытаться вернуть Камни их законным владельцам. Они не принадлежат никому другому. Финрод не нарушил своего слова, не нарушу его и я. Всегда, везде и всюду я буду убеждать вернуть камни света на Запад, если уж так неприятно возвращать их нам. И я никогда не подниму меч на эльфа – после увиденного в Лебяжьей Гавани я не смогу это сделать. Я не убивала, но видела, как гибли многие. Меня предал мой друг, когда сжег корабли, но я никогда не буду служить другому Королю – Фэаноро выйдет из чертогов и в его войске я пойду на Бауглира, ибо Пламенный Дух – единственный, кто достоин вести наш народ. Его народ схож с его нравом, так что он – единственный. Я не отступлюсь от своих слов, как не отступился бы ты. Вот и все, – она выпуталась из его рук и уткнулась носом в его плечо.

Сильрос не мог принять ее слова, но и не принять их он тоже не мог, так как понимал, что так только потеряет ту, которую ценил больше всех. Он снова погрузился в свои воспоминания, а эльфийка видела совсем другие грезы…

Она видела Тирион, королевский дворец, бежала наверх по ступеням, а подол лазурного платья развевался за ее спиной. Оба Древа были в цвету, словно в благие дни, а воздух свеж и полон ароматов цветов, какие не росли в Средиземье. Неожиданно ей навстречу шагнул высокий темноволосый эльф.

-Государь! – воскликнула она, мгновенно опустившись на колени. Перед ней был Фэаноро, живой и веселый, а Сильмариллы сияли у него на челе.

-Поднимись с колен, ты же дома, - он улыбнулся и сам стал поднимать ее. – Все хорошо, Цветок. Ты дома.

К ним из-за угла шагнул высокий эльф, очень похожий на Пламенного Духа. Куруфинвэ.

-О, Мелла! – воскликнул он. – А я ищу тебя повсюду, смотри – он протянул ей золотую брошь в форме цветка. – Тебе. И еще – близнецы и Тьелкормо звали тебя на охоту. Великий тоже желает тебя видеть.

-Я приду, - прошептала она, смеясь и плача от счастья.

Она снова шла, но уже на прекраснейшие звуки музыки.

-Макалаурэ! Майтимо! – воскликнула она, увидев двух братьев в одном из залов. Первый оставил лютню, второй бумагу и перо, и оба бросились к ней навстречу, Макалаурэ подхватил ее на руки и подбросил в воздух под громкий смех. Ей было легко и весело. «Я дома, дома, дома!» - вертелось в голове: «Все стало на свои места». Она снова смеялась и плакала, понимая, что увиденное – всего лишь мечта, обретшая форму видения, и никогда, никогда ей больше не увидеть Фэанора и его сыновей всех вместе, и очнулась, все еще роняя слезы, судорожно вцепившись в рубашку Сильроса.



Наутро они снова вышли в путь, растворяясь в дожде, скрываясь под его покровом, переправились на другой берег. Они шли долго, пока впереди уже после полудня не замаячили камни и несколько небольших каменных курганов.

-Что это? – Сильрис почувствовал, что Мелалтафуин крепко сжала его руку, а ее голос был срывающимся.

-Когда нолдор отступали, то не брали мертвых с собой, а хоронили. Видимо, что-то заставило их сняться раньше времени и они не всех успели предать земле, - Сильрис пожал плечами. Ему было не в диковинку видеть такие места, а по собственным словам его невесты, он понял, что она тоже повидала многое. «Что же заставило ее так дрожать?» - подумал он.

-Здесь был лагерь принцев, - вдруг сказала она, отпустив его руку и сделав несколько шагов вперед. – В эту землю падала кровь Величайшего из песнопевцев, падала кровь и Майтимо. Здесь все пропитано отчаянием… Ты чувствуешь? – бросила она через плечо.

-Я привык, - вздохнул он.

-Невосполнимые потери наложили здесь отпечаток, - она ходила между камней с горечью читая на них имена, вырезанные заморскими рунами. – Лучшие мои воины из выживших в последние дни битвы, - простонала она на квенья, но Сильрос знал этот язык и вздохнул. А потом он увидел, как эльфийка рухнула на колени перед двумя курганами и завыла, царапая руками землю. Он слышал только в этом полном отчаяния, почти зверином вое одно слово на нолдорине: «Нет!».

Она упала на землю совсем, ничком, забилась в судорожных рыданиях, пытаясь руками разбить курган.

-Мелль, - он бросился к ней. – Мелль, что с тобой? – поднял, перевернул к себе лицом, стал стирать слезы и грязь…

-Динендиль, - она указала на левый курган. – Синда, мой друг. А это, - она указала на правый. – Нолдо. Лаурэклинэ. Герольд. Он еще совсем ребенком был… Сто восемнадцать лет, но был офицером и герольдом, - ее голос был неожиданно жестким и холодным. – Лучший из эльфов, ни в чем не виноватый. Люди говорят, что это не справедливо, когда родители хоронят своих детей, - она уперлась взглядом в правый курган, а потом пропела что-то на незнакомом, но таком прекрасном языке. – Я знала, что он погиб, но не знала, что похоронен здесь. В Майтимо либо проснулась совесть, которую он очень хорошо запрятал, либо он решил таким образом поиздеваться и надо мной, и над ним. Над всеми. Он никогда не думал о нем, так что, остается надеяться, что это Макалаурэ похоронил его. Я в порядке, мы можем идти дальше.

Она твердо пошла дальше, не опираясь на его руку, выпрямив спину, откинув назад косы, которые она носила на нолдорский манер – заплетала две, а на лоб, чтобы придерживать выбившиеся пряди повязывал черную ленту…