И так! Подхватила вещь у Хед. Я должна написать десять слов на заданную меню букву. Тех, кого заинтересовало, оставляют коммент, и я оставляю им букву. Ну и так далее.

Юрки - вокалист группы 69 глаз

Юсси - драммер от туда же.

Юсик - многолюбимая мной автор "Хроник рыжего Ю"

Юлиан - говорят, он что-то поет

Юкатан - полуостров Северной Америки

Юаньцзян - басейн залива Бакбо))))

Юэян -какой-то географический объект)))

Ютландия - обратно же полуостров!))))))

Юрмала - город

Юрпнпера - село в Финляндии, а может деревня)))



Хед!!! Я жажду коммента к рассказу!

---

Что-то на тему фикшена по Сильму.

…есть прямо святые, да еще какие:

Сами светят и всем нам путь освещают.

Ф. М. Достоевский.

Could there be a revenging angel left to bleed?

J. Darling

-Прости меня. Прости меня, если можно это простить. Каждый раз, когда я смотрю на эти цветы, я вспоминаю могилу, которую я видела в предгорьях, когда мы выступали из устья Сириона. Твою могилу. Могилу, поросшую цветами бессмертника и крупными золотыми цветами.

Ты всегда был таким чистым, как и твоя любовь. Мне рассказывали, как вы встретились. Ты уже проснулся и, увидев, что рядом с тобой еще кто-то не открыл глаза, разбудил ее сам. Тогда ее глаза цвета предгрозового неба распахнулись и нашли твой взгляд. Вы бродили у берегов Благословенных вод, взявшись за руки, и тьма расступалась перед вами. Вы были такими разными и в тоже время так похожи. Ты – высокий, могучий, златоволосый, по-своему мудрый. Она – стройная, гибкая, женственная, с волосами цвета спелых каштанов. Но вас роднила любовь к свету, хотя сами освещали наши души сильнее сильмариллов, света которых мы тогда еще не знали.

У вас родился сын. Лаурайвэ. Он был так похож на тебя – улыбающийся, светловолосый, его лицо всегда было чуть бледным, но все равно прекрасный. Грустный. Он всегда был грустным в Эндорэ, ведь его жена осталась ждать вместе с Амариэ и другими…

А в год, когда квендо нашел Оромэ, у вас родилась дочь. Не такая, как вы, другая, но больше всех любимая. Она стала твоим единственным сокровищем. Да, ты ценил золото, но ее – превыше всего. Она была твоей радостью, твоим смехом, твоей улыбкой. Ты никого не любил, как ее - за что только,я не могу понять...

Впрочем, ты любил их всех. И только благодаря тому, что ты мог сказать, пока вы прятались в овраге, боясь даже стоять на трясущейся земле: «Все будет хорошо», многие выжили. И неважно было, что конец фразы перекроет грохот рушащейся горы. Просто это говорил ты, и тебе верили.

Ты выжил в той войне, и ее окончание принесло всем счастье, ты отвел семью к свету, и не омрачало счастье даже то, что твой сын выбрал путь ваниар, ушел жить с ними. Он женился на дочери младшего брата Ингвэ, и у них родилось трое детей, которых теперь знают, как Лауральдо, Эленвэ и Эктелеона.

У тебя тем временем родилась вторая дочь – светлая Лаурэль. Ее волосы, как говорили уже в Сирых Землях, были словно сотканы из солнечного света и весны. А ее душа была как песня жаворонков – чистая и незамутненная. Ее улыбка ощущалась как легкий летний дождь.

Уже незадолго до затмения Валинора у тебя и Таривен, твоей жены, прозванной так за высокий рост, родился еще один сын в вашем доме у источника, дно которого было словно вымощено золотом. Вы назвали его Лаурэрарант.

Но больше всех из своих детей ты любил старшую дочь. Ты прощал ей легкомыслие, причуды, капризы и все, все. В ее черных волосах ты видел свет, в ее белой, никогда не покрывавшейся загаром и румянцем коже ты видел…тоже что-то видел, известное только тебе. Тебе было все равно – лишь бы твоя дочь была счастлива. Ради нее ты запирался в мастерской и огранял драгоценные камни. Чтобы она могла их носить. Ты доставал ей все самое лучшее, опекал, лелеял, защищал от всего на свете…

Полдень Валинора клонился к закату. Когда на Благословенную Землю пала тьма, ты был в Валимаре с семьей в гостях у сына. Когда ты прибыл, все было решено без вас. И ты прозрел – увидел, что Фэаноро сожжет корабли. Ты потащил сквозь толпу свою любимую дочь и крикнул тому, кого она любила тогда, принцу Майтимо:

-Умоляю, возьми ее с собой, если любишь! Иначе ее жизнь станет беспросветным горем, чередой смертей!

Но он отвернулся от тебя.

А когда ты увидел зарево от пожара в Лосгаре, то предложил всей семье остаться, ты хотел отправиться в Сирые Земли один, чтобы найти тех, кого почитал как предателей. Но твоя дочь, старшая, которая брала уроки владения мечом у самого майа Эонвэ, когда для всех это была еще забава, гордо вскинула голову и сама стала напоминать одну из Высоких. «Мы идем», - сказала она и крепко схватила брата за руку.

Вздыбленный лед погубил двоих из твоей семьи. Под Эленвэ провалился тонкий лед, а когда вы уже приближались к заветной, долгожданной земле, задул ураганный ветер и по скользкому льду твой младший сын соскользнул в глубину, утянув за собой старшую сестру. Ты бросился к ним, видя, как дочь выпихивает своего брата на поверхность, а сама под тяжестью мехового плаща, глотает воду, поддаваясь весу, утягивающему ее на дно. Ты вытащил дочь. А сын не выдержал и за несколько секунд, пока ты вытаскивал ее, захлебнулся. Мальчик еще долго являлся к тебе во сне, иногда даже в сокрытом городе.

Когда, наконец, нолдор Нолофинвэ пришли к долгожданной цели, трое из семьи покинули ваш род. Ты сам проклял их, хоть и так любил. Они остались во внешнем мире, когда ты ушел в сокрытый город своего родича Туракано. Ты хотел забыть их – обеих дочерей, одна из которых осталась в свите проклятого – Нельофинвэ, простив его, а вторая вышла без твоего благословения замуж за принца Финакано. Лауральдо тоже остался, со своим другом и сюзереном – Тьелкормо. Они не могли потом просить принять их в город. Их больше не существовало.

В Гондолине ты стал главой дома, как и младший из детей твоего сына, Эктелеон. У тебя было уважение, золото – ты так любил его!- даже родился еще один сын, Лаурэнар. Но ты ведь любил еще обеих дочерей, даже дурочку старшую. Ты рассказывал ему о сестрах и племяннике, и тот слушал тебя, мечтая увидеть большой мир. Ты то проклинал всех троих, то чуть ли не рыдал, вспоминая девушек.

Однажды Эктелеон пришел к тебе – бледный, губы отважного воина, казалось, подрагивали. Он привел тебя на границу Города, туда, куда еще заходила пограничная стража. Там ты увидел свежую могилу и камень над ней: «Лауральдо, сын Лаурайвэ» было написано на нем. Только отцовские имена обоих. Ты не знал, да и вряд ли сейчас знаешь, какой ужасной смертью погиб сын твоего сына…

Когда вы выступали на помощь новому Верховному Королю Нолдор, ты едва ли не радовался предстоящей битве – ведь ты надеялся увидеть детей. Ты подбадривал сына, легко шел вперед. Ты хотел им все простить, ты думал, что потерял их любовь, а так – вернешь…

Но ты увидел только смерть.

На твоих глазах Готмог опустил секиру на голову Финакано, а потом его жена, но твоя дочь Лаурэль рванулась с короной в руках к старшей сестре. Сын Моргота хлестнул ее бичом, и она рухнула в пепел, где ее на твоих глазах затоптали лошади вастаков. Волосы, сплетенные из света, смешались с грязью и кровью…

Ты видел, как старшая, черноволосая Лаурэлотевен бежала на помощь к стягу своего сюзерена, когда ее в спину поразила стрела. Она все равно бежала туда, к тому, кого когда-то любила. Она упала у самого стяга от второй стрелы, потом ее стали добивать ногами.

Уже когда вы отступали, то ты понял, что Лаурэнара рядом нет. Ты искал его среди всех войск, но так и не нашел юношу…

Вернувшись домой, ты ничего не сказал жене – она сама все поняла сама. Она проливала по погибшим слезы, а ты не мог. Ты – мужчина, глава рода и дома, ты просто меньше смеялся, раньше уходил с пиров, и твои красивые глаза все чаще и чаще были только грустны.

Когда началась резня – по другом я не могу назвать разорение Гондолина – ты видел смерть Эктелеона. Такую ужасную, такую гордую, от которой до сих пор щемит сердце. Когда ты отступал, выполняя приказ, защищал Итарилле, а на твоих глаза рушилась королевская башня, где все еще были твоя жена и старший сын.

И ты посчитал балрога спасением. Ты – я не могу в это поверить! – отчаялся. Ты бился, бился за нас, отверженных и, мертвых – морально и физически. Ты бился, потому что эта война унесла всех. Она и у меня отняла сына. Он погиб у меня на руках.

И твоя смерть, усиленная в сто крат болью твоей души раздирает теперь мою душу.

Я должна была быть там. Я должна была встать перед огненной тварью. Но теперь уж поздно, и ты отлетел в Чертоги моего Учителя, а там ты не найдешь ответы и не увидишь тех, кого надеешься увидеть. Мандос – это полное одиночество, ты не сможешь заговорить, и вряд ли даже увидишь хоть кого-нибудь.

Если бы я могла обнять тебя, если бы можно было снова услышать твой голос и вдохнуть запах цветов, снега и моря, исходящую от твоего плаща! Если бы можно прижаться к твоему плечу, унять твою тоску, развеселить, отогнать печаль.… Если бы снова почувствовать прикосновение твоих рук и снова, снова говорить это слово, давно забытое которое я не произносила уже больше полутора тысяч лет…

Ты не знал, что твоя глупая старшая дочь, ничем не заслужившая жизнь, была спасена. Твой сын из рассказов узнал ее и вытащил из лап вастаков. Он оставил ее у нандор, а сам уехал продолжать войну. Я знаю, что он жив. И я найду его, и тогда нам будет легче, потому что нас будет двое.

Но все равно, я навсегда проклята. Я ведь даже не могу назвать тебя «папа»…

---

:protest:

ааааааааааа!!!!!!!!пииииииииииииииииииип!!! Раз в жизни написала что-то, что понравилось мне самой и комп, балрог эдакий, нифига не сохранил!!!

Пшла востонавливать..........

---

Вот вчера вспомнила про слэши, написанные моей рукой))) Теперь дико смешно, потому как во время написания первого я с вопросом ознакомлена не была. Вернее была - прочитла только один рассказ такого содержания. И под впечатлением написала. Теперь вот думаю подкорректировать и вывесить. Хехе. Фанаты Linkin Park будут рады Как говорит одна моя подруга аЦЦкая подстава )

---

Вообще, я не рисую. Потому что не умею. А вот пару недель назад меня что-то сукнуло и я взяла в руки карандаш.

И стала рисовать.

Получилось, каечно, мягко говоря, ужасно, но...

Лучше всего у меня получился Фэанаро. Я не стала его всего рисоваьт - только глаза, нос, корона, брови...

Не знаю, сидела два часа водила карандашом по бумаге, а на все вопросы из за листа бумаги доносилось только неопределенное "ыыыыыыыы"... Вообщем, я вообше-то считаю, что эльфов очень сложно рисовать - как можно нарисовать осколок чистого света?

И те, кому это удается, просто герои.

А Фэанора, когда закончу - если закончу - может быть и покажу достопочтимой химоманке Hed

---

В последнее время я стала издишне много думать. Мижу, значит, сегодня, читаю некую книгу. Фраза, почти что цитирую: "Кроме того... он был жутко старым. Ему было 29 лет". Как бы от лица тринадцатилетнего парня. Дальше я остановилась, даб поразмыслить о психологии тринадцатилетнего индивидуума. И тут началось странное. В глову мерзко хихикая лезла прочитанная сегодня статья про виллесрасмуса. "...к 29 годам добившегося" чего-то там. Про Вилле это. Далее мое больное воображение представило себе описываемого в книге героя в образе Вилле Вало.

И что же это получается?? - думала я, пялясь на мерзко-желтую кухонную мебель. Вилле Вало - 29 лет, уже старик для индивидуума, который младше меня на n-ное количество лет, не доходящее до 10. Далее я стала вспоминать известных людей и вот что получилось

Орландо Блум - катится к тридцатнику, вроде тоже 29...

Linkin Park в полном составе - аналогично

Юсси 69 - аж целых 33...

А про всех остальных глазиков говорить страшно - троим 38, а еще одному 39...

А Джонни Депп? А Вигго Мортенсен??

А Трент Резнор и Мерлин Менсон???

Они что, все страые, если рассуждать, следуя этой логике?????

Мама Вайрэ, папа Намо....

---

ПРошлась по галлерее Хоуп Хувер.

Глорфиндел невероятен. Он принадлежит к разряду моих самых любимых персонажей, и у нее очень интересные его изображения. Перед Буиненским Бродом с хоббитами.

---

Очень, очень люблю это изображение.

---

продолжение



Они пришли к Завесе ночью, дождь кончился и только поэтому они были замечены в тумане.

-Принц Сильрос, - отозвался синда на вопрос стражи. Они прошли вперед, откидывая капюшоны.

-Кто это с тобой? – один из стражей недоверчиво оглядел эльфийку.

-Моя невеста, - Сильрос взял ее за руку и показал серебряное кольцо. – Со мной и под мою ответственность.

-Нет, принц, не можем, - покачал головой второй. – Вчера гномы убили Короля.

-Мы опоздали, - вздохнула Мелалтафуин.

-Под мою ответственность. Это близкая родственница Верховного Короля Нолдор и одного из тех, кто шел с Береном. Она знала, что произойдет несчастье, и именно поэтому мы здесь, - нашел выход Сильрос. – Вы не можете ее не пропустить.

-Ладно, - после некоторого совещания сказал один из стражей. – Вы можете пройти.

Странники кивнули и вошли в лес. Они двигались быстро, благодаря тому, что Сильрос знал какие-то тропы, где можно было пройти быстрее и уже через полдня пути они добрались до Менегрота. Стражи у ворот не было, и они свободно прошли во внутренние залы. Сильрос вел ее через коридоры, переходы и, наконец, они оказались в тронном зале.

-Тоже никого, - тихо прошептал синда.

-Мне нужна Королева, теперь ей все решать. Она должна быть здесь, я знаю. Отсюда есть другие выходы? – нолдэ огляделась.

-Только в королевские палаты, - туда я не смогу тебя провести.

-Тогда придется пройти, - вздохнула эльфийка. – Где дверь?

-Вам не придется нарушать запрет, - прошелестел рядом чей-то голос. – Что тебе нужно, нолдэ? Зачем ты пришла?

Мелиан стояла за одной из колонн, опираясь на нее плечом. Сейчас она не была похожа на перворожденную, а как и ее дочь – на человеческую женщину, ее лицо словно постарело. Но она все еще была прекрасна – волосы цвета сгущенного молока, огромные грустные глаза, смуглая кожа.

-Сильрос, пожалуйста, я бы хотела поговорить с Королевой, - не отрывая от нее взгляда попросила Серкерут.

-Как скажешь, - он пожал плечами и вышел из залы.

-И так, я спрашиваю еще раз: что заставило тебя нарушить мой покой? – Мелиан равнодушно смотрела на нее.

-Я ученица Намо Мандоса, - наконец сказала черноволосая. – Я могу расшифровывать вещие сны, но на этот раз даже этого не потребовалось. Я видела смерть Короля Эльвэ как в знаках, так и в тенях моих видений, и ехала предупредить, но опоздала, поэтому говорю о другом: ты хочешь уйти, майа Мелианна, но остерегайся этого – твое королевство ждет гибель. Смерть уже ходит за Диором попятам.

Королева сумерек молча посмотрела на нее в ответ.

-Такова судьба, и не нам спорить с ней.

-Ты майа и спорить тебе, - губы ее собеседницы изогнулись в кривой улыбке.

-Не обманывай себя, ученица Судьбы. Ты знаешь, что это не так, - Мелиан тоже грустно улыбнулась.

-Мой учитель сказал как-то, что придет в Сирые земли майа, которая будет не раз держать судьбу Арды в руках, но не воспользуется этим, и не оставит ничего для себя.

-Не обманывай себя, ученица Намо. Он говорил не обо мне. И я уйду, потому что тут для меня больше ничего нет. Пойдем, я хочу, чтобы ты осталась здесь с Диором, - она поманила удивленную нолдэ за собой за дверь. Они зашли в часть дворца, где находились королевские покои. Они зашли в одну из комнат сразу за поворотом коридора. Мелиан постучалась и вошла – в комнате сидели молодой полуэльф и эльфийка.

-Диор, познакомься, эта женщина будет жить здесь. Она может помогать тебе вместо меня. А я ухожу.

-Нолдэ?! – воскликнул на это полуэльф.

-Нолдэ. Она будет жить во дворце. Пойдем, Лейрэ, - Мелиан вздохнула, она уже знала имя нолдэ. – Проводишь меня. Я поговорила с Маблунгом, оставив ему приказания, какие нужно.

Серкерут была удивлена, но чего-то подобного она ожидала. Они дошли до ворот Менегрота и майа легко раскинула руки, и ее тело медленно растаяло в воздухе. Мелалтафуин не удивило это – она видела такое когда-то. Оставалось только вздохнуть и вернуться во дворец.



-Я так не могу. Ты…. Это ужасно. – Сильрос смотрел на нее с легким призрением, в которое примешивалось отвращение, ужас. – Ты хоть понимаешь, что ты меня обманула?

-Понимаю. Я хотела забыть, но у меня сердце не из камня или льда, - она покачала головой.

-По-моему, из последнего, - эльф отступил на шаг. – У меня просто слов нет. Одно радует – у тебя нашлась совесть рассказать это до свадьбы, о которой, конечно, не может быть и речи теперь, - он снял с пальца серебряное кольцо и протянул ей. Она сделала тоже самое.

-Ну, вот и все, - прошептала Серкерут.

-Все. Я не думаю, что нам стоит видеться, - сурово покачал он головой и, развернувшись, зашагал прочь. Мелалтафуин Серкерут посмотрела ему вслед и вздохнула, хотя именно такого исхода она ожидала. Того, что он не поймет. Она была свободна как ветер, но радости это не предавало.

После того, как Мелиан ушла, Диор и Нимлот действительно взяли ее во дворец советницей. Ее свадьба с Сильросом откладывалась раз за разом, что в конце концов привело к тому, что она решила доверить ему свои самую страшную тайну, догадываясь, что не получит в ответ помощи, а только призрение. Вот так и получилось. Она медленно пошла бродить по переходам Менегрота, чтобы хоть как-то отвлечься от мрачных мыслей – не получилось, она сама того не ведая вышла из дворца и оказалась на поляне, где проводили тренировку военлорды Дориата. В памяти всплыло произошедшее около сорока шести лет назад, в Химринге.

Вот так же, на очередном обходе она вышла во двор, где тренировались обычные воины. Она готова была проскочить мимо них, занятая своими делами, а дел было много – в Дагор Браголлах Нельофинвэ лишился троих герольдов и восьми офицеров высшего состава, все десять были отличными воинами, потеря была такой же существенной, как если бы они потеряли сотню обычных воинов. На счастье старшего сына Фэаноро и командир левой руки, и она, командующая правой руки, остались в живых, и теперь были озадачены проблемой поиска эльфов на освободившиеся места. Она шла широким шагом через двор, вглядываясь в лица тренирующихся. Внезапно она встретилась взглядом с желтыми глазами юноши, который играючи за секунду до этого выбил меч из рук сына Динендиля. Юноша был высок даже для нолдо – он на голову возвышался над остальными, а его темно-каштановые с медными искорками волосы привлекали внимание еще издалека. Разрез глаз был необычным для нолдо, хотя бледная кожа говорила сама за себя.

-Покажи, что ты еще умеешь, - Серкерут быстро подошла к ним.

-Слушаюсь, госпожа, - эльф кивнул. Он действительно отлично дрался – еще совсем молодой, он запросто мог справиться с сыном военачальника левой руки, который был в два раза старше и, соответственно, опыта у того было в два раз больше.

-Как тебя зовут? – спросила нолдэ через час, когда юноша успел скрестить мечи в учебном поединке и с ней.

-Лаурэклинэ, госпожа, - поклонился тот.

-Ты знаешь грамоту?

-Да, и кирт, и фэаноровы руны, - последовал ответ.

-На синдарине говоришь как?

-Свободно, госпожа.

-Ты женат?

-Нет, госпожа, - юноша смутился, и по его бледным щекам пробежал румянец.

-Ты участвовал в последних битвах?

-Конечно, госпожа.

-У тебя есть награды? Кто твой командир?

-За доблесть меня назначили командиром сотни в тысяче лорда Анорендла, госпожа.

-Свободен, - Серкерут кивнула и отправилась прямиком к Майтимо.

У дверей она поздоровалась с офицером и постучала.

-Заходи, - ответил фэаноринг, видимо почувствовав, что пришла именно он.

-Государь Нельофинвэ, - она поклонилась, прежде, чем сесть перед ним за стол, где эльф писал что-то слегка подрагивающей левой рукой. Оруженосец принца, молодой эльф из синдар почтительно поклонился ей и застыл по стойке смирно, ожидая приказа от Руссандола.

-Надеюсь, ты разделишь со мной трапезу?- хозяин Химринга явно был в хорошем настроении. Получив утвердительный ответ, он обратился к оруженосцу:

-Сходи, распорядись, чтобы нам накрыли стол здесь. Мы с принцессой будем обедать и обсуждать дела, время не располагает к отделению обязанностей от еды.

-Ты как всегда шутишь, мой государь, - она улыбнулась. Они всегда обращались друг к другу, как союзники и друзья, не допуская при этом особых фамильярностей. Майтимо всегда называл ее: «Принцесса Серкерут», «Госпожа», а она обращалась к нему только с прибавлением «Государь» к имени или «мой государь».

-Ты хотела что-то сказать? – фэаноринг улыбнулся ей, когда оруженосец вышел.

-Да…Нельо, - она позволила себе смягчить тон. – Первое – пришли письма из Барад-Эйтель, мне от Лаурэль, а тебе от Финдекано. В моем было сказано, что возможна осада нашей крепости, у них самих проблем по горло, а к нам идут орки. Сестра говорит, что нам нужно вооружаться и собирать запасы. Скорее всего, в твоем свитке говорится то же самое, кроме того мне было передано, что Эрейниона отправляют к Кирдану на остров Балар, - она выложила на стол письмо.

-Да, дела идут скверно, - Майтимо покачал головой, пробежавшись глазами по строкам письма. – Он прав, отправляя сына куда подальше. Займись тем, чтобы был собран провиант, осады, скорее всего. Не миновать, так… Финдекано видел в палантир, что войска Саурона подступают к Минас-Тириту. Я думаю, что сейчас там идет битва. Тем более, надо собрать все силы – вряд ли спокойные дни наступят в ближайшее время. Еще что-то?

-Да, второе, это набор новых офицеров, - она кивнула головой. – О, вот и обед! – эльфы из тех, что служили у Майтимо быстро расстелили скатерть и расставили блюда. Военачальница и сын Пламенного перешли за маленький обеденный стол.

-И что насчет этого? – Нельофинвэ взял в руку вилку.

-Помочь? – тихонько спросила сначала эльфийка. – Ну ладно. Здесь я хочу сказать вот что: есть некий эльф, который за доблесть и отвагу получил перевод в командиры сотни. Молод, правда. Если он умен в такой же степени, в какой владеет оружием, то его вполне можно брать.

-Что, так хорошо обращается с мечом? – Майтимо внимательно посмотрел на нее.

-Да, мне понравилось, государь, - теперь простое обращение надо было оставить, ведь оруженосец, который должен был в тот день находиться при государе оставался в комнате, за спиной старшего из сыновей Фэаноро. – Я бы еще посмотрела стрельбу из лука, логику, а так весьма подходящий молодой эльф.

-И как его имя?

-Лаурэклинэ, мой государь, - она откинулась в кресле, наблюдая за его еще больше побледневшем лицом.

-Ты уверена, что это хорошая идея? – наконец сказал он, справившись с собой.

-Без условно. Если он умом пошел в родителей, то вполне может стать достойным офицером, государь.

-Но ведь дело именно в этом, он слишком похож на своего отца, - Майтимо говорил медленно, отделяя каждое слово. – Так говорят.

-Можно отправить его к лорду Динендилю, мой государь, - с нажимом добавила Серкерут.

-А что же ты ничего не ешь? – в ответ сказал Руссандол.

«И говорят, что это у меня ледяное сердце!» - выразительно посмотрела на него эльфийка.

«Можно подумать, ты не понимаешь», - передал ответный взгляд.

«Ну и сволочь же ты», - это было сказано почти вслух.

-Ладно, пусть приходит, а там посмотрим, - вздохнул эльф, потупив свои такие же золотистые как и у Лаурэклинэ глаза.



Серкерут оглянулась по сторонам – большинство стреляло из луков, немногие женщины, которые у синдар почти не воевали, тренировались с кинжалами, а совсем маленькая группа тренировалась с мечами. Она увидела, что один синда сидит без пары, ожидая, когда кто-нибудь закончит. Взяв меч, видимо оставленный как запасной, она обратилась к нему:

-Если хочешь, могу сразиться с тобой, - она улыбнулась – уже больше тридцати лет она не бралась за оружие, а теперь хотелось проверить, не забылись ли навыки. Она вспомнила, как ей давал уроки майа Эонвэ, который считался непревзойденным во владении во владении оружием.

-Вы, леди? – синда был удивлен.

-А что?

-Нет, как пожелаете.

Меч все так же летал в ее руках – тяжелый, работы гномов, она поднимала оружие как тонкий прутик.

-Убит, - через несколько минут сказала она, когда острие меча уперлось в горло противника. – Вот так вот, тренируйтесь лучше, - она усмехнулась и положила меч на траву. – Впрочем, если учесть, что я не расставалась с этим оружием пятьсот пятьдесят два года…

-А из лука? – выкрикнул кто-то из толпы наблюдавших.

-Гораздо хуже, - созналась Серкерут. – Мое оружие – меч, как и у многих нолдор. За то кинжалы и лук подчиняются не многим из нас, - она снова улыбнулась и поняла, что настроение поднялось. Посмотрев на солнце, мелькавшее над верхушками деревьев, она поняла, что надо поторопиться в тронный зал, где скоро начнется совет.

Она успела как раз вовремя для того, чтобы успеть занять свое место за спиной Нимлот в тени колонн.

-Леди Мелалтафуин, - неожиданно обратился к ней Диор. – А вы знаете, что к нам прибыли посланники вашего народа?

-Нет, ваше величество, - спокойно ответила она. – Я не имела возможности это узнать.

-Они сейчас будут здесь, - уведомил ее полуэльф.

И действительно, в зал вошли трое эльфов в черной одежде, заставив Серкерут отступить еще дальше в тень и пробормотать что-то вроде детской считалочки, которая делала ее не заметной, хотя, если бы эльфы искали именно ее, то чары не помогли бы – тут они были бессильны. Вряд ли эльфийка стала бы так прятаться, но среди посланников она заметила сына Динендиля и одной дев-нолдэр, а, зная, что ее считают умершей, она не очень-то хотела, чтобы воин-фэаноринг поднял панику. Она вообще не хотела возвращаться к нолдор, на что были весьма веские причины – она служила Майтимо, так что ей пришлось бы вернуться именно к нему, но тогда ее жизнь снова стала бы кошмаром, в котором бывший возлюбленный опять бы бросил ее. Он оставил ее умирать во льдах, бросал в самое пекло битвы, посылал на смерть, хотя и не это главное. Она отдавала фэанорингам душу, пытаясь спасти, а они не хотели сделать одной простой вещи – успокоиться, она могла предложить им план – пусть безумный – но они достали бы камни света и ушли, она хотела, чтобы они научились выбирать между местью и любовью, потому что она отказалась от мести и поняла, что страсти – это не выход, а они упивались своими страстями, а зачастую и самолюбием…

Двое послов застыли у трона, а третий протянул королю свиток. Тот молча прочитал его, а потом передал жене. Та тоже прочитала и отдала обратно мужу, а Серкерут увидела, как дрожали ее руки.

-Ваш ответ? – спросил Кантуидантель, сын Динендиля.

-А вы что думаете, наглецы? – неожиданно зло прошептал еще недавно спокойный Диор. В чертах полуэльфа была ненависть, почти животная, совсем не характерная для представителя Перворожденных. – Он – мой! Мои отец и мать добыли его из короны Черного! Он – мой! Убирайтесь!

Нолдор смерили короля презрительными взглядами и, развернувшись, действительно вышли из зала под одобрительный гул собравшихся синдар.

Когда двери захлопнулись за пришельцами, все еще больше заголосили:

-Нолдор слишком много хотят!

-Да кто они такие и что сделали, чтобы требовать наш сильмарилл?

-Это переходит всякие границы!

Нолдэ мутило от таких речей, лица расплывались, превращаясь в одну грязную массу.

-Тихо! – неожиданно для себя рявкнула Серкерут. Замолчали все, словно получив удар под дых.– Глупы, вы не понимаете, что натворили! – она вышла из тени и встала перед Королем, Королевой и лордами. – Дело даже не в том, кому принадлежат камень, дело вот в чем – я чувствую сыновей Фэанора, они придут сюда. Придут и будут убивать всех, кто попадется им на пути!

-Может, ты откроешь им ворота? – крикнул кто-то, кладя стрелу на тетиву.

-Я вас предупреждаю! – она на секунду прикрыла глаза. – У них уже собрана армия. Я вижу – если бы они напали прямо сейчас, Дориат не выстоял бы! Воспользуйтесь данным вам временем!

-Когда они придут? – Диор сидел, так же прикрыв глаза и обхватив голову руками. В нем уже не было ничего животного, он выглядел уставшим и больным человеком.

-Десять дней, - подумав, ответила эльфийка. – Не больше.

-Все войска с границ и мужчин из леса ко дворцу, - бросил Диор военачальникам. – Пусть останется всего несколько эльфов на всей границе, мы перехитрим эльфов, - он поднял голову и оглядел зал. – Все кто хочет уйти – женщины дети, часть мужчин, молодежь – уйдут. Мы дадим им войти во дворец, а там – будь, что будет, но женщины и дети уйдут. Ты, как знающая нолдор, Мелалтафуин, выведешь моих людей, как только нолдор войдут. Куда вести – решать вам. Это приказ. Оспорению не принадлежит. Все свободны, готовьтесь к сражению, - Диор развернулся и вышел в королевские палаты.



Вечером через три дня все уже были готовы к нападению – большая часть воинов была спрятана во дворце, но некоторые отряды еще подтягивались с дальних границ. Женщины и дети, одетые в чудесные тонкие плащи, которые делали их почти невидимыми, ждали только условного сигнала для отхода через потайной ход. Серкерут ходила среди всего этого, проверяя, и еще раз перепроверяя все на свете, одетая в такой же плащ. Она уже собиралась отправиться к Диору, чтобы доложить о проделанной работе, когда кто-то потянул ее за рукав в нишу в коридоре. Серкерут оказалась перед высокой золотоволосой синдэ с красивыми изумрудными глазами и чуть загорелой кожей. Женщина была одета традиционную одежду праздничную одежду нандор – белое длинное приталенное платье с глубоким вырезом, поверх которого была так же приталенная кроваво-алая туника, крепившаяся на плечах золотыми застежками. На голове у женщины была золотая диадема, придерживающая волосы. Это была королева Нимлот.

-Мелалтафуин, выслушай меня, - прошептала она. – Муж приказал нам всем: мне, мальчикам и дочери остаться.

-Он безумен! – охнула нолдэ.

-Сильмарилл губит его, - покачала головой Нимлот. – Но я не могу оставить своих детей здесь, так как вижу, что нам не выстоять. Спрячь среди остальных Эльвинг, прошу тебя.

Серкерут на мгновение задумалась. А потом вспомнила гаснущий свет в глазах Лаурэклинэ и кивнул:

-Хорошо.

-Диор отдал ей Камень, посчитав, что девочку не тронут. Она еще совсем малышка… - Нимлот вытерла одинокую слезинку. – И еще, вот, - она вынула из сумки, лежавшей у их ног сверток. А потом решительно сдернула с себя диадему, оторвала кусок от платья и завернула знак власти в обрывок, а потом решительно подала ей оба свертка. – И это тоже. Сбереги.

-Мне уже давали на сохранение некоторую вещь, - осторожно начала Серкерут. – И я не смогла сберечь это, - она отпихнула свертки.

-Нет, больше мне не на кого надеяться, я надеюсь на вас. Сберегите девочку, венцы для нее и камень. Или вы вернете Его фэанорингам?

-Нет, - Серкерут покачала головой. – Ладно, клянусь, что сохраню Эльвинг, оба венца и Камень света!

-Спасибо, - Нимлот с облегчением вздохнула. – Я сейчас приведу ее, - женщина быстро вышла из ниши и легко пробежала по коридору к одной из дверей, из-за которой, подхватив на руки, вынесла маленькую девочку. – Камень в сумке, - она кивнула на торбочку, перекинутую через плечо девочки. – Все, прощай, маленькая, - она поцеловала дочь а лоб. Серкерут спрятала два тяжелых свертка в сою сумку и приняла девочку на руки, отметив про себя, что девочку, вероятно напоили сонным отваром.

-Мелла, а можно тебя спросить? – Нимлот все еще смахивала слезы.

-Ты уже это сделала, - улыбнулась нолдэ.

-Говорят, что после смерти эльф может возродиться, ты жила в Хранимой Земле, ты должна знать… - тихо прошептала королева.

-Если захотеть по-настоящему, то да, - кивнула они и хотела добавить еще что-то, но тут раздался звон нескольких колокольцев.

-Нолдор подступают! – крикнул кто-то вслед за этим, и Нимлот, сорвавшись побежала в сторону королевских залов, а Серкерут с девочкой на руках в сторону укрытия, где были женщины, дети и небольшой отряд воинов.

Девочка все так же спала, когда фэаноринги сражались со стражей у ворот, но, наконец, ворота были разбиты и Серкерут подала знак быть готовыми к отходу, почувствовав, что воины стали прорываться внутрь. Она с помощью одного из воинов открыла дверь и эльфы по трое, по четверо, стали растворяться в лесу. Где был надежно спрятан еще один отряд воинов с большим числом коней.

Серкерут выходила последней, с Эльвинг на руках, закрыла потайную дверь и положила мох так, чтобы ее не сразу приметили. Она шла открыто, не прячась и позволяя темному платью проглядывать сквозь складки плаща, проходя не вдалеке от ворот, эльфийка осмотрелась. Ей на глаза попался Карнистиро, следивший за тем, чтобы все воины вошли во дворец. Она нарочно встретилась с ним взглядом и, накинув капюшон, растворилась в лесу. Через несколько час быстрых переходов сквозь лес, она достигла лагеря.

-Уходим! – подала сигнал нолдэ и лошади с седоками начали свой долгий путь. Серкерут уже согласовала с одним из лордов, что отряд пойдет к морю…

---

Глава первая

Глава первая. Дориат.

<…>

В узких каналах уже не струится –

Стынет вода.

Здесь никогда ничего не случится, -

О, никогда!

Ива на небе пустом распласталась –

Веер сквозной.

Может быть лучше, что я не стала

Вашей женой.

А. Ахматова

Сон, странный сон?..

Она видела первый свой визит в Дориат, когда еще совсем недавно зажглись Новые светила, но уже тогда появились первые признаки будущего отчуждения между ней и Майтимо. Делать в Лесном королевстве ей было абсолютно нечего, но отбыть можно было только вместе с представителями других принцев. В один из этих дней она задумалась, сидя под каким-то деревом, почти что убаюканная его голосом. И тут кто-то обратился к ней на очень хорошем языке Запада:

-Миледи скучает?

Голос был неописуемо мелодичен, глубок, переливчат, что и заставило ее поднять голову. Она встретилась взглядом с высоким синда, который, улыбаясь, смотрел на нее своими темно-синими глазами.

-Я имею честь знать вас?.. – спросила она, хотя это было сказано только приличия ради – вряд ли бы она смогла забыть такое лицо, даже если бы у нее была такая возможность.

-Нет, но я видел вас на приеме у Короля, миледи, - эльф улыбнулся. – Эльмо, - представился он с поклоном.

-Э-э-э…- она запнулась, не зная говорить ли свое имя, или представиться новым, - предположим, можете называть меня Лейрэ.

Он улыбнулся ей и присел рядом.

-Вы назвались другим именем, когда приехали.

-Да, я не люблю моего настоящего имени. И Лейрэ, и Серкерут – это прозвища, - она помолчала, глядя ему в глаза. – А откуда вы знаете наш язык?

-Когда появились нолдор, Королева отправила меня к вам, так что язык я немного выучил, - Эльмо лучезарно улыбнулся. – Вы из какого Дома?

Перед другим эльфом Серкерут только бы вздернула голову и гордо ответила: «Из Первого!», но под взглядом этих глаз ей не захотелось этого говорить.

-Моя семья - родичи Второго дома. Но сама я служу Первому, приехала как посол принца Нельофинвэ, раз вы видели меня у Эльвэ, значит, должны знать.

-Вы не очень похожи на эльдэ, так что мне стало интересно.

-Не похожа? – девушка расхохоталась. – Я родилась у Озера Пробуждения, в семье эльфов.

-Я помню того ребенка, - спокойно ответил ей Эльмо. – это не вы, хотя сережка говорит об обратном, - он кивком головы указал на ее ухо. Мне очень интересно, - повторил он все так же ровно под ее угасающий смех и непонимающий взгляд.

Потом видение сменилось – если она раньше и засыпала, то видела только это. Хелькараксэ, лед, маленького брата судорожно хватающегося за ее руку, ветер, воду, накрывающую с головой… Она снова слышала собственный крик: «Лаурэрант!», снова захлебывалась ледяной водой, но не отпускала руки мальчика, выталкивала его на льдины. А потом был все тот же ужас – подобравшиеся отец и племянник, обменявшись короткими взглядами, вытаскивали из воды ее, а маленький эльф медленно уходил под воду.

Видения снова сменялись, вместо холода и ледяной воды принося ее на равнину, обожгло огнем, в лицо посыпался пепел.

-Государь! Подожди! Государь! Фэаноро! Я далеко, не умирай! Нет! Фэаноро!!



Она постепенно возвращалась к реальности, стирая с лицо пот, отбрасывая назад черные пряди волос, когда услышала голос.

-Ты с таким отчаянием зовешь этого безумца? – тихо спросил кто-то, находившийся за ее спиной. Настоящее наваливалось на нее, отчаяние, боль… Она повернулась, чтобы видеть говорившего. Он был обычного для эльфа роста – может быть чуть выше, чем рядовой представитель Перворожденных юноша, но во всем его виде, осанке говорило достоинство, свет…

Он сидел неподалеку на полу, прислонившись спиной к сундуку, откинув назад самое чудесное, что было в его облике – золотые волосы, будто впитавшие через чьи-то воспоминания золотой свет Лаурелин, яркие, как южное золото, которое привозили гномы со своих копий за синими горами. Зеленые глаза – изумрудно-яркие, она видела их даже в темноте.

-Может, он и был безумцем, но и моим государем он тоже был, принц мой, - полушутливо-полугрустно произнесла она.

-Так значит, ты все-таки убивала моих братьев в Гаванях? – он с горечью в голосе кивнул в сторону запада.

-Я шла через Вздыбленный лед, как уже не раз говорила тебе, - она покачала головой. – Именно поэтому я и жалею, что не была рядом с Государем – я тоже хотела мстить, но никак не убивать своих сородичей.

Эльф вздернул бровь.

-Прости, Сильрос, - она вздохнула. – Я не хотела тебя обидеть, но ты идешь за своим Королем, а когда-то хотела идти за своим. Я живу среди вашего народа и благодарна вам за все, за нашу с тобой встречу, но я немного другая. Я еще раз прошу тебя обо всем хорошо подумать, ведь тебе не нравится, что я предана моему погибшему государю.

-Мелалтафуин, - эльф встал с пола и присел рядом с ней, - мне тяжело смотреть на тебя: ты кричишь во сне, к тебе приходят видения, я вижу, что тебе плохо. Ты – моя невеста, как же я могу оставаться безучастным? – он отвел от ее лица челку и приложился губами ко лбу, а потом заглянул в черные глаза. – Ты же скрываешь от меня что-то.

-Давай поговорим об этом не сейчас, Сильрос, - она на мгновение прижалась к его груди, а потом отстранилась, - я еще немного отдохну, ладно?

-Как прикажешь, - он мягко провел рукой по ее щеке и, поднявшись на ноги, выбрался через люк наружу и легко перебрался по дереву куда-то в сторону, к своему талану, а Серкерут вздохнула и попыталась привести мысли в порядок.

В Оссирианде она жила уже больше тридцать лет, десять из которых она провела в совершенно жутком состоянии, в растерянности и не зная, как поступить. Ей сказали, что привез ее к нандор родственник, назвавшийся братом, но совсем на нее не похожий. Он оставил ее у сестры погибшего еще многие годы назад вождя Дэнетора Кондирэвен, где ее с великим трудом поставили на ноги, а сам уехал не дождавшись этого воевать с Северным Властелином к оставшимся нолдор. Очнувшись, она почти ничего не помнила, но в благодарность она осталась с семьей принцессы и стала помогать по мере сил. Ее спасительница достаточно быстро распознала в ней благородную кровь, поэтому когда Сильрос – родной сын Кондирэвен и одного из синдарских принцев попросил у родителей разрешения на помолвку со странной девушкой, они не стали возражать. Да, она была из нолдор, но жить со своим народом не хотела, одевалась скромно, была работящей, благородно держалась, блистала прекрасным воспитанием и признавала власть короля Тингола. Ороферу и Кондирэвен не брали в голову, что сначала она от потрясений ничего не могла вспомнить, а через некоторое время память полностью вернулась к ней. Каждый раз, закрывая глаза, она видела Нирнаэт и гибель тех, кто был ей дорог. Она не рассказала о том, что была свидетельницей смерти Эльмо, отца Орофера, так как эльфы говорили об этом только с болью. Она сказала Сильросу лишь то, что была сестрой какой-то Лаурэль, но не объяснила, кто была ее сестра, а так же назвала свое материнское имя, переделанное на синдарин – Мелалтафуин. Уже через три месяца могла состояться ее свадьба с Сильросом, но теперь, после прихода странного Человека во дворец Эльвэ несколько лет назад, ее мучили видения прошлого и неясное ощущение беды. Кондирэвен посмеялась, когда будущая невестка поделилась с ней опасениями и попросила Орофера дать ей лошадь, чтобы съездить к границам, и свой меч.

-Меч? – с удивлением переспросил Сильрос на квенья и на том же языке продолжил, когда она обратилась к нему с такой же просьбой. – Да и границы - это не место для девушки! С такими нежными ручками, как у тебя, меч не поднимешь, из лука ты стреляешь плохо, кинжалами пользоваться не умеешь. А своего меча у тебя не было, твой брат все забрал несколько мечей, когда уезжал. Там все были слишком тяжелые для тебя, vanimelda!

Серкерут сжала поджала губы, но ничего не сказала. В Оссирианде ее держали за слабую нолдэ, не способную самостоятельно поднять тяжелое бревно. Но она и не пыталась разубедить кого-то. «Я была сильной. Я была воином, но что мне это дало? Я потеряла семью. А Сильрос действительно очень хороший. И он заботиться обо мне. Майтимо вместо ободрения гнал тренировать воинов, а Сильрос совсем другой», - думала она.

Но с каждым днем видения становились все ярче, воспоминания все тяжелей. Сильрос мрачнел, глядя на нее, но с упорством отсчитывал дни, оставшиеся до свадьбы и не желал ничего слышать.



Утро медленно только поднималось над Дориатом той ранней весной, когда на ее талан пришла высокая лесная эльфийка с корзиной в руках.

-Мелалтафуин, я собираюсь к ручью постирать одежду для себя и мужа – может, ты пойдешь со мной? – Кондирэвен, а это была она, с добротой посмотрела на нее.

-Да, конечно, тем более, что хотела поговорить с тобой, госпожа, - Серкерут кивнула. Корзина с бельем действительно ожидала своего часа.

По дороге дочь Ленвэ вздохнула и спросила у невесты своего сына вопрос, который уже очень давно вертелся у нее в голове:

-Что тебя тревожит? Я видела, как несколько дней назад ты плакала. И уезжать никуда не хочешь – как тебя брат-то твой привез, так и прожила все время здесь. И гложет тебя что-то, я же вижу. И слезы у тебя в глазах застыли, Сильрос тоже видит и больно ему на это смотреть. Сын мой тебя любит, знаешь ты это и без меня.

Серкерут тоже вздохнула: несколько дней назад она вспомнила Лаурэклинэ и его застывшие глаза, бывшие когда-то расплавленным золотом. Слезы сами собой наворачивались на глаза, хотелось кричать в небеса: «Почему погибают дети? Почему они идут на войну?»…

Когда обе эльфийки дошли до реки, нолдэ заговорила.

-Меня терзают плохие предчувствия, Кондирэвен. С тех пор, как от Короля ушел тот человек и были приглашены гномы, - она опустила корзину на землю. – Я уже говорила это, но…

-Возможно, тебе стоит сходить к Королеве? Она поможет, - вторая эльфийка уже замочила одежду, а черноволосая прикусила губу.

-Я могу расшифровывать видения сама. Не так Королева, но все же. И я вижу множество смертей впереди, Кондирэвен. Много несчастий, предательство и страдания.

-Ты уверена? – нандэ повернулась лицом к будущей невестке.

-Безусловно, - она кивнула. – Мне снилась гибель моего государя. Это всегда предвещает предательство и смерти кого-то из эльфийских правителей. Мне снился Дориат. Мне снилась гибель невинного ребенка. Погибнут многие, даже дети. Здесь, в защищенных землях.

-Не может быть, - Кондирэвен ахнула. – Но…

-Ты не знаешь моего учителя. Он сказал бы «может», - воскликнула нолдэ, срываясь. – Я училась у того, кто выше Королевы!

-Я не понимаю…

-Я чуть было не стала служить Намо, когда жила Валиноре! – почти кричала нолдэ, сама не понимая, что же заставило ее говорить. – Это он послала мне видения! – она отдышалась, выпалив последние слова.

-Ты должна отправиться к Мелиан, - Кондирэвен быстро совладала с собой. – Я давно подозревала что-то подобное, хотя искренность и правду в твоих словах вижу только сейчас, прости, но все-таки я не человек, так что помню, как ты называла имя Лаурэль, а по манерам ты истинно высокого рода, ничего удивительного, сестра Высокой Королевы. Вы поедете в Менегрот с Сильросом, а я попробую поговорить с кем-нибудь здесь… Мы должны быть готовыми. Когда к тебе пришли видения?

-Давно. Они мучают меня уже несколько лет. Но сегодня я видела все ярко, живо, - нолдэ приблизилась к нандэ. – Но почему же ты не поверила мне раньше? Я чувствую, что опасность близка, как никогда, - с горечью покачала она головой. – И только теперь ты говоришь, что надо ехать к Королеве!

Кондирэвен снова видела ее с другой стороны: всегда она считала эльфийку мягкой и спокойной, а сейчас она вела себя, как взбесившееся животное, брови были сведены к переносице, губы плотно сжаты, а зеленые одежды смотрелись на ней несколько нелепо. Серые глаза метали искры и как никогда Мелалтафуин походила на Мелиан – только если в Королеве синдар было больше от матери, мягко журящей ребенка за незначительный проступок, то в нолдэ больше походила на… Кондирэвен не могла этого описать, как не пыталась, но иногда ей даже казалось, что в ней есть что-то от майар.



-Сильрос! Мы утонем, если еще немного останемся посреди реки! Не ты, ни я не сидим ни зги, словно новорожденные котята!

-Здесь только один остров, на который можно причалить, да и то вряд ли! Там Земля Живущих Мертвецов! – принц надрывал голос, стараясь перекричать грозу.

-У нас нет выхода – либо туда, либо утонуть, либо зажариться заживо! Я удивляюсь, как в нас до сих пор не попала молния! Где он??

Сильрос огляделся, пытаясь определить направление и наконец крикнул:

-Туда! За стеной дождя не видно, но он недалеко!

Они налегли на весла и в действительно короткий срок достигли небольшого участка берега, где можно было выбраться на сушу. Они выбрели из воды и перевернули свою лодку днищем вверх, предварительно вынув из нее дорожные сумки.

-Здесь что, живут? – подивилась Серкерут, замечая еще одну так же перевернутую лодку.

-Да, - Сильрос кивнул и указал на разлапистую ель. – Там посуше, пошли.

-Но раз здесь живут, почему бы нам не зайти в дом? – подивилась эльфийка.

-Здесь живут мертвые, - покачал головой золотоволосый. – Принцесса Лутиэн с мужем Береном. Нам не стоит… Хотя, я бы не отказался от крыши над головой, ливень идет уже много дней, и я вымок насквозь. И откуда Ульмо взял столько воды?

-Пошли, - она потянула его в глубь леса и загадочно улыбнулась. – Переночуем хоть в сарае, мы ведь едем уже несколько дней без отдыха и вымокли до нитки.

Она падала от усталости, так что Сильрос подхватил ее под руку, и они стали идти, ориентируясь только на собственные чувства. Вскоре, впереди они увидели слабый свет, а потом и дом, почти незаметный за стеной дождя даже эльфам, и только вспышка молнии полностью высветила избушку.

-Попробуем постучать в дверь, - услышал синда у своего уха. К его спутнице словно вернулись силы, и она зашагала по полуразмытой дорожке к двери. Им потребовалось всего несколько шагов, и Серкерут легко постучалась, чуть откинув капюшон, так чтобы было видно лицо.

Дверь открылась и в проеме, осветившимся ярким светом, возникла женская фигура.

Серкерут мгновенно узнала дочь Мелиан.

-Здравствуй, - нолдэ поздоровалась первой. – Не спрашиваю, помнишь ли ты меня.

-Здравствуй! – голос принцессы был теплым и ласковым. – Вряд ли я смогу это забыть.

-Идет дождь, а мы едем к твоему отцу. Со мной твой родич, сын принца Орофера, Сильрос, ты должна знать его. Можем мы где-нибудь отдохнуть?

-Наш дом – твой дом, - Лутиэн посторонилась, пропуская их. – Просим к очагу… Берен, к нам гости.

-Давно не было вас в нашем доме, - мужчина не обернулся, обращаясь к ним. – Рад приветствовать Королеву и Короля.

Серкерут обменялась удивленными взглядами с Сильросом, а потом перевела взгляд на Тинувиэль.

-Милый, это наши друзья, а не моя мать и отец, - в таком же легком недоумении поправила мужа синдэ.

Берен повернулся к ним лицом, долго задержавшись взглядом на эльфийке.

-Странно, - голос стал словно шелест листьев. – Все равно – проходите, я рад, если моя жена рада, - он отвернулся к огню.

-Он стал подслеповат в последние годы, - прошептала Лутиэн. – Хотите есть?..

-Если ты предлагаешь, - Серкерут кивнула. Она с Сильросом прошла к маленькому столу, где Лутиэн поставила им тарелки и себе с мужем тарелки, засуетилась у еще одного очага, скорее напоминавшего печь.

-Какими судьбами у нас? – Лутиэн улыбнулась им через плечо.

-С вестями к твоим родителям, - эльфийка вздохнула, развешивая плащ на спинке стула, подумав, что уже говорила это и Лутиэн, видимо не заметила. – Тебе помочь?

-Нет, что ты! – она легко рассмеялась. – А что Майтимо?

-Не знаю, - Серкерут пожала плечами. – Я все потеряла, я видела гибель многих, кто был мне дорог. Ты помнишь, - на последние слова она сделала упор.

-Все готово, - в голосе принцессы на этот раз было сочувствие и понимание. – Берен, милый! Пойдем ужинать! – она отошла к камину, помогая ему дойти до стола.

Мужчина сел как раз напротив нолдэ и тут она почувствовала, как его взгляд словно прожигает ее насквозь где-то около груди. Она знала, что вызвало такой отчаянный взгляд, полный боли и отчаяния.

-Извини, - она спрятала свою цепочку под платье. – Это был мой племянник. Сын моего старшего брата. Прости, это единственное, что связывает меня с ним, - она содрогнулась от воспоминаний, но еще раз дотронулась до медальона на цепочке и опустила голову под все еще пронзительным взглядом человека.

-Давайте есть, - Лутиэн спешно взмахнула руками.

Во время еды Серкерут из-под тешка рассматривала старую знакомую, ужасаясь переменам.

В волосах дочери майэ словно расплавленный воск струились седые пряди, а лицо больше не было юным. Мелалтафуин была старше на сто двадцать пять лет, а на первый взгляд выглядела совсем молодой и даже юной. Она знала, что Сильрос все это время не сидел, открыв рот, только потому, что был не кем-нибудь, а сыном Орофера, сына Эльмо, она чувствовала его удивление и недоумение, буквально щекотавшие воздух.

Вскоре, они поблагодарили хозяйку за еду и та предложила им одну на двоих комнату, где они могли переночевать.

-Правда, там только одна кровать… это комната Диора, - она грустно улыбнулась, открывая дверь. – Он сейчас в Менегроте. Спокойной ночи. Я не думаю, что вас стеснит что-нибудь, тут достаточно место, есть кресла. К сожалению, не могу предложить большего

-Никогда не думал, что буду ночевать в доме Берена и Лутиэн, - вздохнул Сильрос. – Кровать для тебя, я на полу посплю или в кресле.

-Мне не нужна кровать, я за всю свою жизнь спала раза три, мне просто нужно окончательно просохнуть и отдохнуть, - Серкерут пожала плечами и улыбнулась.

-Можно лечь вдвоем, если тебя это не смутит, - Сильрос снял почти всю одежду и завернулся в одну из шкур с кровати.

-А тебя не смутит то, что мне тоже придется снять кое-что? – она фыркнула. – Ты ведь синда…

В ее голосе Сильрис почувствовал больной намек на стеснительность синдар и нандор, тогда как нолдор могли в некоторых случаях оставаться нагими в присутствии лиц другого пола, например, при перевязке ран, в плену, да и, наверное, в такой ситуации, в какую они попали – одежда мокла несколько дней к ряду и подсушить ее было просто необходимо.

Девушка действительно скинула мокрое платье, оставшись только в исподней рубашке, и встала погреться у камина, напев что-то, а вскоре прилегла рядом с ним на кровать. Сильрос обнял ее за плечи и передвинул ее к себе поближе, накинув сверху еще одно одеяло, про себя подивившись, что рубаха на невесте была уже полу-просохшей.

Она прикрыла глаза и уткнулась носом ему в бок, погрузившись в какие-то свои воспоминания, а принц в который раз стал вглядываться в ее лицо, вспоминая, как он увидел ее в первый раз.

…Нолдор отступали, хороня по дороге погибших, останавливаясь только для того, чтобы спасти хоть одну жизнь для дальнейшего противостояния. В отличие от синдар, нандор достаточно хорошо относились почти ко всем западным эльфам, понимая, что если бы не они, то их самих бы уже не было. В тот день нолдор уже собирались уходить дальше, когда к небольшому временному лагерю на измотанной лошади приехал молодой золотоволосый эльф в обрывках голубых одежд. За его спиной был приторочены доспехи и несколько мечей, а спереди, придерживаемая одной рукой сидела девушка. Вернее, не сидела, она была без чувств, бела как снег, а на губах запеклась кровь. Юный эльф, спрыгнул с лошади, снял девушку, которая и так начала заваливаться на бок, положил ее на землю, посмотрел в глаза Сильросу и четко на синдарине, но со странным выговором, сказал: «Помоги, будь милосердным!» и упал рядом с нолдэ.

Сильрос сдержал слово, и вскоре молодой нолдо очнулся. Эльфийка, которая так пока и не пришла в себя, оказалась его сестрой, а сам он назвался Рингэром. Из его рассказа следовало, что на обоз, где была его сестра, напали волчьи всадники, и еле-еле удалось спасти ее одну. Он умолял Кондирэвен спасти сестру, а, получив согласие, уехал на восток, оставив с сестрой мешочек золота, золотую цепочку, да серебряное кольцо необыкновенно тонкой работы. Дева, имени которой Сильрос тогда и не знал, еще месяц лежала в беспамятстве, из чего Орофер сделал вывод, что ее душа, не смотря ни на что, не хочет оставаться, видимо, она пережила нечто ужасное, так что вряд ли она поправится. А молодой племянник Дэнетора иногда сидел рядом с ее постелью и любовался странной, немного жутковатой красотой. Он каждый раз открывал в ее внешности что-то новое: кожа была мягкой и белой, как снег, ресницы - длинными и пушистыми, брови – красиво вычерченными… Он с отчаянием понимал, что не сможет простить себе, врагу, миру эту бессмысленную смерть. «Такая молодая, такая красивая, кому она могла помешать?» - спроси он у своей матери однажды вечером. «Ты считаешь, что она молода?» - удивилась тогда дева-вождь, - «Мне кажется, что память многих зим - еще одна преграда для ее исцеления». Но неожиданно эльфийка очнулась. Сильрос подивился ее серым глазам, подобным грозовым тучам, но он догадывался или интуитивно знал, что они будут именно такими. К всеобщему удивлению, нолдэ почти не могла говорить, только на квенья она пыталась объяснить что-то, но язык Запада был запрещен и знал его немного только сам Сильрос, усвоивший нолдорин от деда, но эльфийка быстро выучила синдарин и смогла рассказать, что плохо помнит себя. В конце концов, она сказала: «Мать назвала меня Мелалтафуин». На сообщение о том, что ее привез брат, она, как показалось ему, Сильросу, удивилась, но спорить не стала. Она вообще не спорила. На вопрос, хочет ли она вернуться к нолдор, она покачала головой – «Я в неоплатном долгу перед своими спасителями», она была очень странной: не пела, не танцевала, умела стирать и немного шить, но готовить могла только простую пищу. Безропотно соглашалась на все и мало что посторонние видели в глубине серых глаз. Но не смотря на потерянную память, эльфийка рассказывала много такого, о чем нандор и не слышали. Сильрос видел ее ум, хоть и подавленный войной. Еще через некоторое время, Мелалтафуин с неохотой рассказал Кондирэвен, что действительно старше, чем могла показаться и призналась в том, что шла через вздыбленный лед, хотя упрямо называла своим государем Фэанора. Синда полюбил ее – неразгаданную тайну еще когда ее привез золотоволосый нолдо, а через два с лишним десятка лет после ее излечения предложи ей руку и сердце. Свадьба должна была состояться через три месяца, а только теперь он понял, что совсем не знает ее.

-Спрашивай, чего уж там, - вдруг сказала она. – У тебя любопытство скоро из ушей полезет, - на ее губах была совсем не обидная улыбка.

-Госпожа Лутиэн… - Сильрис вздохнул, поняв что на этот раз чувства свои он скрыть не сможет. – Ты расскажешь, о чем вы говорили? Такой странный разговор, будто вы давно знаете друг друга.

-Я действительно давно знакома с ней, - после некоторого молчания ответила Серкерут, все так же не открывая глаз. – Еще в свой первый визит в Менегрот меня представили ей. Тогда же я познакомилась с твоим дедом, Эльмо. Потом был запрет, после которого мне дорога в Лесное Королевство стала заказана, но я с радостью вспоминала принцессу, которая так напомнила мне саму себя в дни благости в Валиноре. Тут надо сделать отступление. У принца Нельофинвэ, которого вы зовете Маэдросом фэанорингом, было несколько лордов-советников, военачальников, которых он выделял. Это были Динендиль из синдар, в армии он возглавлял воинов левой руки, Аргил из нолдор, начальник стражи крепости, еще несколько офицеров, ну, и мне повезло входить в число этих доверенных лиц. В один прекрасный день меня отправили с тайным посланием в Нарогтронд, ведь союз Маэдроса уже тогда замышлялся и нам нужна была поддержка других эльфийских государств. Корме того, я собиралась повидать своего племянника – старшего сына моего старшего брата. Он был большим другом Куруфина, Келегорма и к несчастью погибших Ангрода и Аэгнора, еще со дней Амана. Их дружбу можно было сравнить с дружбой…ммм… как вы странно изменяете имена! – Фингона и Маэдроса, только на пятерых. Была у нас такая компания никогда не расстающихся друзей – таких разных, но друживших впятером. Я, моя сестра Лаурэль и племянник наш – вот горстка потомков славного дома, единственные, кто не согласился уйти в Гондолин со всеми остальными из нашего рода. Так вот, я приехала как раз в тот момент, когда Берен был в Нарогтронде. С Финродом я поговорить не успела, племянник ушел за королем, а делать что-то надо было. Артаресто… То есть Ородрета держали почти что в положении пленника, а потом пришла Лутиэн. Мне удалось добиться почетной миссии – относила ей еду и вообще старалась как-то помочь. Но однажды я обнаружила ее комнату пустой и поняла, что она сбежала. После чего мне три дня удалось держать это в тайне, а потом я сама же и подняла панику. Мол, сбежала, только что. Потом Келебримбор догадался, что к чему и сыновей Фэанора выставили из горной крепости. Их удалось повести по ложному следу, а сама я поехала в сторону Минас-Тирита, зная, что именно туда направились Берен сотоварищи, а, значит, и мой племянник, и Лутиэн. Я опередила Тинувиэль на два дня благодаря валинорскому коню, а потом смогла добиться того, чтобы меня захватили в плен. Артано… Я имею в виду Гортхаура, привыкла его по старой памяти называть тем именем, что он носил в Благословенной Земле, быстренько меня узнал и выудил из камеры пыток в самый нужный момент. Он ведь еще не совсем превратился во тьму, как Бауглир, чувства у него есть. Философская беседа о том, что да как затянулась до прихода Лутиэн. Тут-то он и понял, что я только и делала, что пыталась отвлечь его внимание от происходящего вне стен замка. Он ушел биться с дочерью Мелиан, а я бросилась в подвал, откуда вынула моего племянника. Ты не представляешь, каково это было, - она впервые за весь рассказ содрогнулась. – Тинувиэль победила, и я смогла позвать ее к месту, где лежали…лежало… Я много видела в своей жизни, но такого никогда. Полусъеденные трупы эльфов. Мой друг Финрод, исхудавший, словно заново прошедший Льды, и мертвый… И мой племянник, которого я нянчила еще так недавно, с окровавленными кудрями, просто гниющее тело. Я была ранена, но смогла донести тело до тех мест, где, как я знала, пропадало достаточно много орков и, как я предполагаю, именно там можно встретить стражу сокрытого города. Не буду говорить где это, сам понимаешь, что тайна. Там и похоронила бедного мальчика. Цепочка и медальон, - она дотронулась до груди, - это его были. Мне потом вернула Лутиэн, - она замолчала, давая понять, что рассказ закончен.

Сильрос тоже молчал, покрепче обнимая невесту. Он понимал, что сочувствием тут не поможешь, тут ничем не поможешь.

-А почему ты служила Первому Дому? – наконец спросил он.

-Я знала Майтимо, как и его отца, как и деда. В это, наверное, трудно поверить, но единственной, кто по-настоящему была моей подругой была Мириэль, его бабушка. Я помню ее свадьбу с Финвэ – это было прекрасно. Тогда я ненадолго увлеклась рукоделием и шитьем, и мы вместе сшили два красивых, дополняющих друг друга платья – одно белое с золотым для нее и голубое с золотым для меня. Я его даже принесла через Хелькараксэ, так жаль было бросать. Впрочем, не так много со мной было, чтобы бросить что-то. Я, на самом деле, к этим платьям только рисунок придумывала и немного помогала – подержать, подшить… Я никогда не любила и не могла сделать что-то по-настоящему красивое, как это делала Мириэль.

-Некогда бы не подумал… Ты выглядишь совсем юной, как будто младше меня, - он сжал ее руку. - Если бы я мог быть с тобой тогда…

-Не мог. И не надо было. Если я прошла через это – на то воля Намо и Эру и мы не можем оспаривать это. Все во славу Илуватара! – покачала она головой. – Только люди могут жить, как считают нужным и выбирать между тьмой и светом, но не мы.

-Говорят, что среди слуг Врага были наши сородичи, - покачал головой Сильрос.

-Нет. Я родилась в тот год, когда квендо нашел Оромэ, - она вздохнула. – Тогда у Куйвиэнен действительно пропадали эльфы, но я знаю, что ни один эльф даже до этого не стал бы служить Морготу. Если такой и будет – то это будет один на весь народ. Эльфы Тьмы – это заблуждение. Я видела орков и склоняюсь к тому, что все эти нелепые слухи были порождены именно ими, когда они еще не были так изуродованы. А орки – это не эльфы. Я слышала от майар в Валиноре, да и сама кое-что помню… Пропадали дети, а не взрослые эльфы. Видимо, их спаривали по прошествии какого-то времени – сломленных, измученных- с какими-то существами, а потом калечили, стараясь сделать что-то. Так и появились орки. Но это лишь моя теория, не более.

-Синдар считали сначала, что это одичавшие авари. Хотя их, исконных авари очень мало, - Сильрос задумался. – Большая их часть слилась с телери и живет в Дориате, часть стала вассалами нолдор, часть – это мы, лесные эльфы, причем еще некоторые проживают в великих лесах восточнее Эред-Луин. Вот, собственно и все, что осталось от них.

-Вы недалеки от истины – наверняка многих из Отказавшихся тоже потом схватили – ведь всю нечисть истребили, в Утумно никто не уцелел. Тху увел лишь малую часть, большинство балрогов и все, чем они занимались, оказалось под обломками, значит, надо было выкрасть кого-то еще.

Они помолчали.

-Ты сказала, что знала моего деда. Он погиб, знаешь ведь?

-Знаю. Я видела, кольчуга его подвела, - она открыла глаза, и встретилась взглядом с ним. – Я там была, в Нирнаэт, - она вздохнула. – Он был таким светлым. Ты на него похож.

Сильрос не мог поверить своим ушам:

-В Нирнаэт?! Но твой брат сказал…

-Ты рассказывал. Я вообще не понимаю, кто это был. Мой старший брат в Гондолине, я видела их войско и среди свиты Тургона его не было, я подозреваю, что его и Идриль оставили соправителями. Мы с Лаурэайвэ – дети нерожденных, и ведь то, что он нолдо, как и я – оспоримо. Он больше был ваниа, женился на племяннице их короля, а его дочь Эленвэ стала женой правителя скрытого города. Я думаю, что он остался там, а младший мой брат погиб в Хелькараксэ. Может, у нас прибавление в семействе, но кто знает?.. – она снова закрыла глаза, натянув одеяла повыше, - мой отец убил бы меня, если бы узнал, что я выхожу замуж за полусинда-полунандо. Хотя, впрочем, он и так от меня отрекся.

-Да? – Сильрос нахмурился. – А кто твой отец?

-Он сейчас, должно быть, один из советников Туракано, - она улыбнулась. – Как же… Отец Лаурэль, жены Финдекано и дед Эленвэ, жены Тургона… Ха-ха.

-Слушай, - Сильроса посетила одна странная мысль. – А на совете, когда Берен просил помощи, за кого ты говорила?

-Я была на стороне Куруфина, в общем-то, - она дернула плечом. – Но не совсем. Я давала клятву Нельофинвэ, а нарушить ее не могу. Где бы я не была, чего бы я не делала, я буду нолдэ Первого дома, и это не изменить, пока он не возьмет клятву назад. В словах Берена я видела безумство и вижу до сих пор – союз эльфов и людей это страдание для обеих сторон, у наших народов разная судьба и нам не дано это превозмочь. Точно так же, как и союз Мелиан и Эльвэ – сладостное безумство для них двоих, но горе для их дочери - она пошла по стопам своей матери, полюбив смертного. Именно поэтому я когда-то отказалась от любви одного из майар, да и он был мне больше другом. Да пойми ты! – она почувствовала его гнев. – Камни света принадлежат нолдор и больше не кому! А их свет принадлежит валар! Не я это решила, но сказала, что буду всеми силами пытаться вернуть Камни их законным владельцам. Они не принадлежат никому другому. Финрод не нарушил своего слова, не нарушу его и я. Всегда, везде и всюду я буду убеждать вернуть камни света на Запад, если уж так неприятно возвращать их нам. И я никогда не подниму меч на эльфа – после увиденного в Лебяжьей Гавани я не смогу это сделать. Я не убивала, но видела, как гибли многие. Меня предал мой друг, когда сжег корабли, но я никогда не буду служить другому Королю – Фэаноро выйдет из чертогов и в его войске я пойду на Бауглира, ибо Пламенный Дух – единственный, кто достоин вести наш народ. Его народ схож с его нравом, так что он – единственный. Я не отступлюсь от своих слов, как не отступился бы ты. Вот и все, – она выпуталась из его рук и уткнулась носом в его плечо.

Сильрос не мог принять ее слова, но и не принять их он тоже не мог, так как понимал, что так только потеряет ту, которую ценил больше всех. Он снова погрузился в свои воспоминания, а эльфийка видела совсем другие грезы…

Она видела Тирион, королевский дворец, бежала наверх по ступеням, а подол лазурного платья развевался за ее спиной. Оба Древа были в цвету, словно в благие дни, а воздух свеж и полон ароматов цветов, какие не росли в Средиземье. Неожиданно ей навстречу шагнул высокий темноволосый эльф.

-Государь! – воскликнула она, мгновенно опустившись на колени. Перед ней был Фэаноро, живой и веселый, а Сильмариллы сияли у него на челе.

-Поднимись с колен, ты же дома, - он улыбнулся и сам стал поднимать ее. – Все хорошо, Цветок. Ты дома.

К ним из-за угла шагнул высокий эльф, очень похожий на Пламенного Духа. Куруфинвэ.

-О, Мелла! – воскликнул он. – А я ищу тебя повсюду, смотри – он протянул ей золотую брошь в форме цветка. – Тебе. И еще – близнецы и Тьелкормо звали тебя на охоту. Великий тоже желает тебя видеть.

-Я приду, - прошептала она, смеясь и плача от счастья.

Она снова шла, но уже на прекраснейшие звуки музыки.

-Макалаурэ! Майтимо! – воскликнула она, увидев двух братьев в одном из залов. Первый оставил лютню, второй бумагу и перо, и оба бросились к ней навстречу, Макалаурэ подхватил ее на руки и подбросил в воздух под громкий смех. Ей было легко и весело. «Я дома, дома, дома!» - вертелось в голове: «Все стало на свои места». Она снова смеялась и плакала, понимая, что увиденное – всего лишь мечта, обретшая форму видения, и никогда, никогда ей больше не увидеть Фэанора и его сыновей всех вместе, и очнулась, все еще роняя слезы, судорожно вцепившись в рубашку Сильроса.



Наутро они снова вышли в путь, растворяясь в дожде, скрываясь под его покровом, переправились на другой берег. Они шли долго, пока впереди уже после полудня не замаячили камни и несколько небольших каменных курганов.

-Что это? – Сильрис почувствовал, что Мелалтафуин крепко сжала его руку, а ее голос был срывающимся.

-Когда нолдор отступали, то не брали мертвых с собой, а хоронили. Видимо, что-то заставило их сняться раньше времени и они не всех успели предать земле, - Сильрис пожал плечами. Ему было не в диковинку видеть такие места, а по собственным словам его невесты, он понял, что она тоже повидала многое. «Что же заставило ее так дрожать?» - подумал он.

-Здесь был лагерь принцев, - вдруг сказала она, отпустив его руку и сделав несколько шагов вперед. – В эту землю падала кровь Величайшего из песнопевцев, падала кровь и Майтимо. Здесь все пропитано отчаянием… Ты чувствуешь? – бросила она через плечо.

-Я привык, - вздохнул он.

-Невосполнимые потери наложили здесь отпечаток, - она ходила между камней с горечью читая на них имена, вырезанные заморскими рунами. – Лучшие мои воины из выживших в последние дни битвы, - простонала она на квенья, но Сильрос знал этот язык и вздохнул. А потом он увидел, как эльфийка рухнула на колени перед двумя курганами и завыла, царапая руками землю. Он слышал только в этом полном отчаяния, почти зверином вое одно слово на нолдорине: «Нет!».

Она упала на землю совсем, ничком, забилась в судорожных рыданиях, пытаясь руками разбить курган.

-Мелль, - он бросился к ней. – Мелль, что с тобой? – поднял, перевернул к себе лицом, стал стирать слезы и грязь…

-Динендиль, - она указала на левый курган. – Синда, мой друг. А это, - она указала на правый. – Нолдо. Лаурэклинэ. Герольд. Он еще совсем ребенком был… Сто восемнадцать лет, но был офицером и герольдом, - ее голос был неожиданно жестким и холодным. – Лучший из эльфов, ни в чем не виноватый. Люди говорят, что это не справедливо, когда родители хоронят своих детей, - она уперлась взглядом в правый курган, а потом пропела что-то на незнакомом, но таком прекрасном языке. – Я знала, что он погиб, но не знала, что похоронен здесь. В Майтимо либо проснулась совесть, которую он очень хорошо запрятал, либо он решил таким образом поиздеваться и надо мной, и над ним. Над всеми. Он никогда не думал о нем, так что, остается надеяться, что это Макалаурэ похоронил его. Я в порядке, мы можем идти дальше.

Она твердо пошла дальше, не опираясь на его руку, выпрямив спину, откинув назад косы, которые она носила на нолдорский манер – заплетала две, а на лоб, чтобы придерживать выбившиеся пряди повязывал черную ленту…

---

Пролог

Так!!!

Все, выкладываю пролог и пока неокончательный вариант первой главы тут. Прошу учесть, что пока писала, делала все, чтобы это не напоминало мерисью.



Фэндом: профессор Дж. Толкин. "Сильмариллион"

Новый персонаж, Маэдрос, Маглор, Саурон, Финрод, Элронд, Элрос и др.

Предательство

Фиолетовый запад гнетет,

Как пожатье денницы свинцовой.

Мы летим неизменно вперед –

Исполнители воли суровой.

Нас немного. Все в дымных плащах.

Блещут искры, и блещут кольчуги.

Поднимаем на севере прах,

Оставляем лазурность на юге.

Ставим тропы иным временам –

Кто воссядет на темные троны?

Каждый душу разбил пополам

И поставил двойные законы.

Никому не известен конец.

И смятенье сменяет веселье,

Нам открылось в гаданье: мертвец

Впереди рассекает ущелье.

Александр Блок.

Пролог. Нирнаэт Арноэдиад.

Безумец! Для чего тревожишь

Ты сердце бедное свое?

Простить не можешь ты ее –

И не любить ее не можешь!..

Некрасов, «Три элегии», 2.

«… но Морготу стало известно стало известно о замыслах Эльдаров и Друзей Эльфов, и он сделал все, чтобы защитить себя. Он послал к ним множество соглядатаев и предателей, и им было тем легче, что вероломные люди, заключившие союз с Морготом, хорошо знали тайны сыновей Фэанора».

Моргот Бауглир, которого когда-то называли Мелько откинул назад свои красивые, блестящие темно-русые волосы и поглядел на стоявшего перед ним Первого Ученика, покорно склонившего голову. Гортхаур же, только недавно воплотившийся обратно в образе Детей Эру, разложил на столе карту. Чудная была эта карта – как только она коснулась поверхности стола, горы, реки, леса, в общем, все, что было на ней изображено стало объемным, а так же обозначились некоторые из Цитаделей эльфийских владык. У горы Химринг стояла фигурка высокого однорукого эльфа с воздетым к небу мечом. У Барад-Эйтель в лазурных одеждах была фигурка высокого нолдо с развивающимися словно по ветру каштановыми волосами. Ученик Темного Валы прикусил губу, гладя на эти две фигурки, а потом изрек фразу, надоевшую за порядочное время фразу:

-Нельофинвэ победит!

Мелько тяжело вздохнул и склонился над картой, а потом перевел глаза на бывшего приближенного Ауле. После того, как один из Камней северной Короны был дерзко похищен, Гортхаур вел себя исключительно странно: орки, которые и раньше боялись его до дрожи, теперь и вовсе разбегались, едва завидев его в коридорах Ангамандо.

-Почему? – спросил Мелькор, надеясь в крайнем случае выпытать ответ из не желавшего объясниться майа. – Да, они собрали неплохие силы по своим размерам силы, но наши шпионы сделали все, чтобы к ним не присоединились Лесное Королевство и Нарогтронд. Дурманы, изготовленные тобой так же успешно действуют на Тьелкормо, Куруфинвэ, Карнистиро и Умбарто. Мы в полной боевой готовности. У нас пятисоттысячное войско орков, около тысячи балрогов, да и драконы.

Ученик ответил вопросом на вопрос:

-Учитель, а Вы знаете военачальников Руссандола?

-С ним сейчас его братья, остальные, как мне доложили, не представляют какой-либо опасности, всего лишь послушные тени старшего из сыновей Пламенного. – Темный Вала усмехнулся, а потом с удовольствием стал смотреть на своего любимца – какими же данными его осчастливит его любимец в этот раз?

Гортхаур смерил Учителя явно страдальческим взглядом и, вынув из кармана небольшой кусочек черного оникса, запел что-то очень странное: его голос стал грудным, глубоким, исполненным чего-то, к чему человек вряд ли подобрал бы слова. Когда напев кончился, майа поставил чуть впереди однорукой фигурки еще одну – женскую, по высоте уступавшей лишь одной темной фигуре – Темного Властелина.

-Кто это? – Мелько, казалось, знал ответ.

-Ее называют Серкерут, - Артано отвернулся к окну, за которым была лишь тьма.

-Не плохо, - Вала усмехнулся. – Кровавый гнев. На меня что ли пташечка обиделась?

– Я помню ее, пожалуй, еще с тех самых пор, когда она родилась, - с досадой продолжил Повелитель Воинов. - Тогда я часто бывал с ними – еще мало чего понимавшими эльфами. Она была вторым ребенком среди нолдор, да и вторым именно родившемся эльфом. Хотя она, вообще-то, не эльф. Настоящая дочь этих квенди погибла – ее напугал гаур. Тогда один из сильных мира сего, пожалев талантливых нерожденных и услышав глас Эру наставлявший его, подменил тело погибшей девочки на свою собственную дочь, родившуюся в тот же день. Родители так и не заметили этого в первое время, а потом.… Наверное, догадались, но ничего ей не сказали. Она взрослела медленнее остальных, но всегда была красивее, что искупалось беспросветным нежеланием что-либо делать. Она ничему не училась – ей было всё равно. Единственное, что ее занимало – это болтовня с молодыми эльфами, танцы и цветы. Там, в Валиноре, я мог видеть ее каждый день, шатающуюся без дела с кем-нибудь. Так она и прожила бы все годы, но случилось так, что на одном из балов, когда еще была относительная, хлипкая дружба между первым и вторым домами, эта девушка встретила Майтимо. Она понравилась принцу, и она стали дружить. Он пытался заинтересовать ее хоть чем-то, но она смеялась, а он, обидевшись, не приходил несколько дней, но потом все повторялось заново. Фэаноро, естественно, один раз застукал этих несмышленышей в беседке. Сидели, венок из ромашек плели. Пожалуй, тогда она и проявила себя во всей красе – Пламенный стал кричать на сына, а она поднялась и ответила ему. Фэаноро в первый раз в жизни поднял руку на женщину, а сына уволок домой. Ну, а потом была его ссылка, ссора со всеми. Сия юная особа тайно ездила в Форменос, убеждала в чем-то Нельофинвэ, но потом.… Потом, Учитель, вы все знаете – не за чем пересказывать. Я не знаю, что происходило точно, но Майтимо ее предал – она шла в Эндорэ через Хелкараксэ и пришла абсолютно изменившейся – руки, прежде не знавшие даже пряжи, взялись за меч, а характер.… Когда Финдекано отправился снимать этого идиота – фэаноринга, она собрала лучших целителей, которые в миг поставили того на ноги. Она отказалась идти с родителями за Туркано – дочь ее старшего брата была его женой – а уехала с Нельофинвэ в Химринг.

-Проще говоря, предала? Стала любовницей этого безумца? – Мелько выгнул бровь.

-Не известно. Она сделала Химринг на долгое время местом, где не было наших людей. Только с приходом людей ситуация изменилась, хотя Серкерут не очень доверяет им. Она может разгадать ход. Майтимо считается с ней, - Гортхаур снова отвернулся к окну и положил руку во внутренний карман робы, дотрагиваясь до того, что лежало там.

-Как я понимаю, именно она помогла бежать из-под носа фэанорингов этой маленькой твари? – Мелько недовольно переставил несколько фигурок на карте, корректируя положение войск. Жестокий кивнул, зная, что Мелькор и так уже знает ответ. – А потом убила нескольких наших соратников? Но это ничего. Радует то, что ты рассказал мне, - Мелькор взял в руки фигурку девы и поглядел на нее. – Помню, как же. Глупая, глупая дурочка. Ну, ничего. Я знаю, она ведь женщина. У нее есть слабости. И я, может, даже не буду убивать ее, - он перехватил взгляд пролетавшего мимо окна орла, обращаясь к тому, кто не мог услышать его.

***

У Нельофинвэ Майтимо предательски дернулась в судороге рука, и перо выпало из ослабевших пальцев. Он в ярости отодвинулся от стола, стараясь сдержать злость и не порвать пергамент в клочья.

Все это заставило Серкерут глубоко вздохнуть, и, взяв письменные принадлежности, подписаться за фэаноринга.

-Спасибо, - никто не прочитал бы в этом взгляде благодарность, но, справедливости ради, стоит заметить, что все же были исключения из правил.

Эльфийка, увидев, что больше подписывать приказы не придется, отступила в тень, в глубь шатра и стала оглядывать собравшихся. Большинство из них были, конечно же, квенди. Справа от стола стояли остальные шесть сыновей Пламенного Духа – Макалаурэ, Тьелкормо, Куруфинвэ, Карнистиро, Умбарто, Амбарусса. Напротив стола возвышался Финдекано, за спиной которого уже в боевом мужском костюме была его супруга, а по совместительству и сестра Серкерут, которая не преминула ей подмигнуть. Далее были Гвиндор, Маблунг и Белег из синдар, Хурин, Хуор и вожди вастаков. Серкерут было тоскливо, к тому же что-то подсказывало ей, что Майтимо совершает явную ошибку. «Не послушал же ты нас – меня, Макалаурэ, Динендиля? – и что получилось? Чуть не потеряли Химринг?» - возмутилась она про себя.

Их отношения бывшие когда-то дикой, всепоглощающей влюбленностью затухли, так и не успев стать большим и чистым чувством, именем которому было – любовь. Серкерут гоняла эльфов, отмуштровывала людей. Когда-то ей было интересно слушать старшего фэанориона – теперь она редко проводила в его обществе и полчаса. Ей хотелось большего. Ей хотелось битвы, знаний, а ему – исполнения клятвы, прежней славы. Она невольно глянула в небольшое походное зеркало на переносном складном столе. В нем отразилась эльфийка достаточно рослая, в черном до земли платье, отделанном черными же кружевами. Только под вырезом была вышита серебристая восьмилучевая звезда Дома Фэаноро. Две тяжелые черные косы, каждая толщиной в ее отнюдь не хилую руку мечницы были заплетены просто, но туго, так чтобы не выбивались пряди, на нолдорский манер. Лицо было бледным, холодным, с серыми глазами, невероятно большими и при этом красивыми даже для эльфийки. Она не заметила, что старший сын Фэаноро тоже наблюдает за ней.



«Холод и лед, как Тьелкормо», - вертелось в его голове. Никто и никогда не знал, что его и эту заковавшую в сталь свое сердце эльфийку когда-то связывали нежнейшие чувства. Даже отец и Макалаурэ не знали. «Хотя отец…». То был отдельный разговор. Голос, до боли напоминавший ему отцовский, нашептывал ему : «Вспомни, щенок, она тогда тебя защищала, а ты ее - не смог. Ты ее предал, и не раз, а она шла за тобой». Сознание лишь услужливо подбрасывало образы, не давя усомниться в правоте, звучавшей в этих словах. Он вспомнил еще времена Земли-Не-Знавшей-Смерти, когда отец увидел их в беседке. Он что-то говорил ей, помогая управиться с цветами. Но неожиданно она замолчала, а он инстинктивно поднял глаза. На пороге стоял Фэаноро – высокий, яростный, глаза – темно-зеленые, иногда казавшиеся почти черными – метали молнии. Старший сын Финвэ кричал долго, пинал скамейку, а потом приказал отпрыску идти за собой. «Он может сам решать! Я не претендую, но пусть он выберет!» - неожиданно сказала нолдэ. Тогда Майтимо просто обомлел. Она всегда была очень мягкой, до невозможности наивной, глуповатой даже. А в тот момент он поразился – девушка встала со скамейки спокойно и гордо, а в ее глазах почудился странный свет. Куруфинвэ Финвион с рыком отвесил ей пощечину и уволок сына. Майтимо стыдился того случая потом – он так никогда и не извинился. «Это ты должен был встать, загородить ее, сказать что-то, а ты промолчал», - продолжал шептать голос. А потом он вспомнил ту страшную ночь, когда они отплывали из Лебяжьей Гавани. Он вспомнил ее отца – могучего, высокого витязя, который силком протащил дочь к кораблю. «Возьми ее с собой, сын Фэаноро, если ты любишь эту деву! Твой отец не пришлет корабли за нами!». Майтимо тогда лишь отвернулся, а потом они всемером с братьями рыдали, когда отец сжег корабли. И за это он тоже не извинился. «Я искупил предательство, когда попал в плен. Когда был в Ангамандо», - вскинулся он мысленно. «Но именно из-за тебя она, Финдекано, Финдерато, Артанис, да и другие шли через Хелкараксэ. Из-за тебя она изменилась». Он вспомнил, что она спасла ему жизнь. Когда нынешний Король Нолдор принес его в лагерь, он мог умереть просто потому, что целители не успели бы подготовить трав. А потом, когда израненная гораздо сильнее фэа почти рассталась с роа, она хлестала его по щекам и кричала: «Ты будешь жить! Не смей умирать!». Иногда ему даже казалось, что она не из квенди, а Высокая, так горели ее глаза и такую силу излучал ее образ. Из-за него она попал в плен здесь и на ее шее теперь длинный кривой шрам, а на правой ноге не хватает кусочка мизинца, а когда она вернулась – лежала в постели всего два дня, а потом носилась по Химрингу с открывающимися ранами.

-Все готово, ваше высочество, - Хуор протянул ему документ со всеми нужными подписями. Мы можем выступать.

Майтимо поднялся на ноги и, оглядев присутствующих, сказал всего лишь одно слово:

-Удачи!



Он вышел из шатра, а за ним тенью последовала и Серкерут, но далее их пути разминулись. Эльфийка направилась в шатер женского полка, где она медленно надела кольчугу, защитные накладки на колени, руки и шлем. Все в том же молчании она вышла из шатра, объявляя построение войск правой руки, собиравшиеся наступать с востока к Ангамандо.

-Рут! – вдруг окликнул ее кто-то, заставив обернуться. Макалаурэ, Умбарто и Амбарусса, стояли плечом к плечу, сняв шлемы, и глядя на нее.

-Мы пришли попрощаться, ты ушла так быстро, - Умбарто заговорил как всегда быстро, с болью отведя взгляд куда-то себе под ноги.

-А ведь ты едешь не с нами, а на правом фланге с Тьелкоромо и Курво, - добавил второй близнец.

«И мы можем больше не увидеться, Серкерут», - менестрель воспользовался осанвэ, чтобы высказать то, что было на душе у всех троих. Он просто не мог сказать это вслух. Они были сами искренними из Семерых, хотя характер Умбарто в последнее время сильно изменился, но продолжал так же преданно обожать Серкерут, видимо вспоминая, как после своего прихода она сразу же перешла в их лагерь, где утешала близнецов, которым тогда едва-едва исполнилось пятьдесят лет по человеческому счету. Он еще помнил, как сидел, уткнувшись в ее платье, беззвучно роняя слезы, а она совещалась с Менестрелем, разрабатывала план действий.

-Namarie! – неожиданно для самой себя крикнула военачальница Химринга и, вскочив на лошадь, взмахнула мечом. – В бой, Фэаноринги! В бой войска Пламенного!



Они медлили, безумно медлили. Нельофинвэ Майтимо осознавал, что не все здесь чисто, но огонь его души не жаждал битвы, его томило другое. Своим зорким зрением перворожденного он видел как на правом фланге, во главе которого стоял Серкерут рядом с ней гарцевали словно на параде два его брата. Ревность сбивала его с толку, путала мысли, не давала задуматься о словах Ульдора, а та, что могла подсказать ему ответ, только беспрекословно выполняла приказ. Волновали его оба, но в первую в первую очередь даже Курво нежели Турко. Он прекрасно помнил, как еще в Амане, после того, как отец увидел ее и его самого, Руссандола, девушка обмолвилась: «Это всего лишь маленькая ревность. Он был заинтересован одно время…». А Курво был ну просто до безобразия похож на Пламенного Духа. Правда, был ниже ростом, чуть ли не на голову, лицо очень схожее в чертах было желчным, слегка грубоватым, глаза были не темно-зелеными, а желтоватыми, как и у самого Майтимо. Четвертый же сын Фэаноро не зря был прозван Прекрасным: у него была нежно-белая кожа, вступавшая в контраст с короткими, не достающими даже до плеч волосами цвета воронова крыла, а лицо, хоть и слегка жесткое, было расслаблено во всех своих точеных чертах, тогда как серо-голубые глаза смотрели живо, слегка свысока. Но Фэанорион не задолго до Браголлах видел, как Рут и Турко поссорились. Иногда в темное время суток из страха заговоров он обходил свои владения, и, в одну из таких ночей, он услышал шум в одной из дальних комнат замка. Подойдя ближе, бывший Король Нолдор в изгнании понял, что там находятся гостивший у него в тот год брат и военачальница. «Ты безумен! Разве ты не понимаешь, чего просишь? Чего добиваешься?», - кричала она. «Да, я понимаю. И чем дальше размышляю, тем больше убеждаюсь в том, что поступаю правильно, а неразумна ты, отказываясь от моего предложения. Я спасаю тебя от позора!», - голос Охотника был спокоен и в нем проскальзывали надменные нотки. «Никогда!» - словно тряпку в лицо швырнула ему в лицо слова эльфийка.

-Господин, мы приближаемся! – знаменосец, высокий желтоглазый темноволосый молодой эльф с необычайно острым зрением указал вперед. – Битва началась буквально несколько минут!

-Свершилось… - Глава первого дома опустил голову.



Орки падали один за другим, но меньше их не становилось. Битва шла уже не первый день, а сейчас многие умирали даже не потому, что их раны были смертельны, а потому, что биться без передышки с неиссякающей ордой врагов было не по силам даже эльфам.

-Принцесса! – окликнул ее кто-то. – Там зовут вас! Приказано отступать! – окликнул ее кто-то и тут же упал с отрубленной секирой головой. А балрог не щадили никого, и даже женщин. Убив мужчину, он переступил через его тело и шагнул к ней.

Серкерут выпрямилась, убив из лука еще одного прихвостня Врага из людей, прежде, чем выйти в этот неравный бой, а потом отбросила бесполезную уже деревяшку в сторону. Валараукар не спешил нападать, в недоумении остановившись. Они смотрели друг на друга – бич рассек воздух, не задев ее. Еще раз. Секира обрушилась туда, где она стояла мгновение назад. Серкерут была гибкой, быстрой, и она нанесла единственный удар, пронзив демона подхваченным с земли копьем. Он испустил страшный крик, убивший нескольких эльфов неподалеку и потух. Но вдалеке раздалась новая порция горестных стонов, на которые правая рука Майтимо Фэанороина не обращала внимания, но тут что-то заставило ее обернуться. Во множестве фигур она различила одну, единственную, окутанную каким-то подобием сияния. Почти там, где Змей разделил войско на две части, пронзенный вастакской стрелой медленно оседал эльф с волнистыми волосами цвета красного золота. Его кольчуга, подведшая своего хозяина, клочьями свисала с могучего тела, придавая ему еще более мучительный для нее вид, а его глаза, оттенком напоминавшие небо Благословенной Земли, расширились. Он падал невообразимо долго. Серкерут пропустила чувствительный удар, но бросилась в битву дальше и никто не увидел на ее глазах и слезинки, но глаза, имевшие особенность менять цвет почернели...

Вокруг был запах крови, огня, привкус смерти и невыносимой для Дивного Народа пыли равнины Анфауглит…

Но тут битва снова замерла для нее. Женский крик прорезал застывший воздух. По среди ада с огромным Балрогом бился Верховный Король Нолдор. Внезапно еще один из этих не имеющих ни души, ни совести существ, хлестнул Финдекано сзади огненным бичом, а первый рассек его секирой устрашающих размеров. Корона упала. Внезапно одна небольшая светлая фигура в голубом с серебряным сорвалась с места и, подхватив венец, бросилась сквозь ряды демонов на сторону войска Майтимо. Золотые кудри выбились из-под шлема, и Серкерут узнала свою сестру.

-Лейрэ!.. – кричала Лаурэль, жена Светлого государя. Воительница дернулась и бросилась ей навстречу, при необходимости прорубая себе путь сквозь смешавшихся с эльфами предателей и слуг Черного. Но тут снова произошло необратимое – вастакская лошадь сбила златокудрую с ног и она успела лишь выбросить вперед венец, а потом… Потом пепел смешался с золотом волос и с багрянцем крови.

Серкерут вскрикнула и успела в последний момент подобрать брошенное. Потом в ее сознании все окрасилось в звуки рогов сыновей Фэаноро, трубившие отход, а затем она видела лишь одно: желтоглазого герольда, одного, сражающегося у стяга. И вастака выпускающего стрелы одну за другой, и лицо молодого знаменосца, искаженной болью. Где-то там, на заднем плане Майтимо бился с каким-то предателем, а Макалаурэ в жестокой схватке сошелся с Ульдором. Нельофинвэ даже не обернулся, когда в песню боли сил Запада и торжества Севера вплелся стон его же собственного оруженосца, только Макалаурэ рванулся вперед, бросая тому меч, оставляя себя таким образом без защиты… А вастак выпустил еще одну стрелу…

Над равниной полетел крик, наполненный лишь бесконечной болью.

-Nai!!! – она не видела ничего кроме опирающегося на стяг юноши, у которого уже подгибались колени, ничего кроме боли и света отлетающей души в этих необыкновенных огромных желтых глазах. Она неслась через поле – сама не знала как - оно было громадным, ее сбивали с ног, она падала, вставала и бежала вновь, бежала, бежала, но когда она рухнула на колени рядом с ним, то услышала лишь последнее, едва различимое в шуме оружия слово:

-Госпожа… - губы эльфа изогнулись в последней мучительной улыбке, больше похожей на гримасу, а потом изо рта потекла кровь, тело забилось в предсмертной судороге, руки до боли сжали ее запястья, и глаза закрылись, чтобы больше не увидеть ни Эндорэ, да и госпожу свою он увидел лишь через время, названное бы людьми – Вечностью.

Серкерут не видела окружающего мира, не видела битвы, она звала Эру и Намо, а те не откликались, они забыли, она хотела смерти, а потом кто-то смилостивился, и к ней пришла боль и она упала лицом в пепел и пыль равнины Удушающей Пыли, где гибли ее сородичи.



«Подоспели, однако, новые силы людей-предателей, которые Ульдор собрал и укрыл в восточных холмах, и воинство Маэдроса было атаковано с трех сторон и разбито, и в беспорядке бежало. Но судьба хранила сыновей Фэанора и, хотя все они были ранены, ни один не погиб; они пробились друг к другу и, собрав вокруг себя уцелевших нолдор и наугрим, прорубили себе путь из битвы и отступали на восток, пока не достигли горы Долмед»…



-Мы оторвались, - прохрипел Морифинвэ, обращаясь к старшему из своих братьев. – Нандор примет нас, там и обоснуемся пока. Майтимо?..

Нельофинвэ не слышал его.

-Где Серкерут? – он повернул свое обескровленное бледное лицо к едва держащемуся в седле Атанринкэ. – Где она?

-Я не знаю, брат. Я видел, как она бросилась бежать к своей сестре, а потом еще куда-то, - Умелого трясло, словно от лихорадки.

-Она пала, - Тьелкормо, которого везли лежащим в шкуре, закрепленной между двумя свободными лошадьми, поднял голову. – Я видел. Кто-то забрал тело. Она пала рядом с Лаурэглином. Если б я знал…

Майтимо опустил голову, не слушая, находясь в состоянии какой-то прострации.

-Как же я без нее? – неожиданно громко вскрикнул старший из семерых. – Эру! Манвэ! Варда Элентари! – он кулем упал с лошади, а потом по его лицу полились горькие мужские слезы. – Я же не могу так! Я не знаю, что мне делать! Я ничего не могу без нее! Почему она оставила меня?! Почему выбрала Залы Печали?! – он спрятал лицо в ладонях, а потом забормотал, как слабоумный:- Верните мне их! Верните! Верните! Верните! Я не могу так! Верните!!!

А Макалаурэ попытался заглянуть в глаза брата с телеги, где ему нашлось место, и единственная слеза скатилась по его щеке и утонула в почерневших от крови бинтах.

---

Вот это - настоящий мужчины!!! Девушки, запомнили?! Еще б среди нашего бренного мира таких встретить...

А, один раз встретила... Шел представитель сего типа по Невскому, а все представительницы моего пола готвы были кидаться ему под ноги и целовать асфальт по которому он ходил. А он идет - и на всех ему плевать. Но забыть этого человека я не смогу, узнаю даже сейчас, спустя много времени...

---

Кааакие они развратные тут... Особенно Юсси и Бази. И что же мы видим на всех фотах? Их явно тянет к друг-другу. Вывод -

они очень хорошие друзья)))))

---

Меня бьют психи....Хочу на виллисрасмуса! А ведь больная, еле ноги таскаю, все равно хочу туда... Заманало все,глаза режет, шапку вот зачемто купила...



По часовой стрелке.

Бази - интересно, сколько он выпил, что з невозмутимого состояния перешел в такое?..

Арчи - и у кого тут нет вредных привычек???

Юрки - ну он и обдолбался... Слов нет...

Тимо и Юсси - явно не спали дня два. Были заняты. Может даже и друг другом....

@музыка: Мельница - Дорога сна

@настроение: ******

---

Так, я вернулась. Кстати, у меня готова первая глава моего рассказа, да и пролог тоже... Теперь вот думаю, куда пихать...

---

Решила просто картинок по-пихать)Две моих лав на фоне туалетной бумаги.

---

В последнее время меня конкретно глючит. То мне снится, что я учу виллину Йонну кататься на лошади, а он стоит и базарит, то полный бред с Jyrki....

---

Обсуждение нижевыложенного:

Без названия



Ну, начну с того, что если все так плохо – зачем было выкладывать текст? И отсутствие названия, и отсутствие вычитки (бросается в глаза, что текст действительно автору настолько не понравился, что вычитать его еще раз сил или желания не хватило) – это все минусы, которых могло бы не быть. Да и уважение к тем, кто будет читать – оно не лишнее. Даже неполучившийся, по мнению автора, рассказ следовало бы элементарно «причесать» - а то это выглядит как «чем выбрасывать, так я гостям предложу, вдруг съедят и не заметят». Не комильфо



Теперь, собственно, к тексту. На самом деле все гораздо лучше, чем автор хотел показать в своем «вступительном слове». Хотя, конечно, это далеко не лучший рассказ, который я здесь прочитала. Но, на мой взгляд, в основном по внешним причинам. То есть, внимательно прочитать текст еще раз, избавиться от корявых оборотов, опечаток – и рассказ был бы намного приятнее.



Теперь по существу – если опустить эти «внешние» причины.

А вот мне почти понравилось! Только, по сугубо моим субъективным заморочкам, немного раздражает обилие имен у одного эльфа, а также сложные намеки на родственные связи через имена же. Ну, говорю же – в Сильме у меня самое четкое впечатление оставило количество и разнообразие имен на букву «Ф». Тут – на букву «Л». Я в них запуталась. Но это я. Хотя, по-моему, если уж Леголас – то Леголас, и незачем прыгать с одного его имени на другое, здорово сбивает.

Еще малость насторожило неожиданное появление любимой жены и сложные завороты с возвращениями от Мандоса (живые и мертвые тоже немного запутали), но последнее я снова отношу на счет своей неподготовленности в плане матчасти. А вот с любимой женой вышло опять, как с белым роялем в кустах – ну, если бы о ней хоть мимолетом упомянули в начале, было бы естественней. А тут опять впечатление, что автор просто достал из рукава даму и подсунул ее в колоду. Для полноты картины.



А в целом неплохо. Но вот эти мелочи все сразу, в одном флаконе очень портят впечатление. Увы.

---

Ура! Смогла выложить свой бред упившегося в стельку с Гором Мелькора, где положено, хотя я, скорее всего, займу 13 из 12 мест. Предлагаю Ксюне заценить, что я накарябыла и покрутить пальцем у виска)





Слабеет дума лютая,

Нож валится из рук,

И все мне песня слышится

Одна – в лесу, в лугу:

«Люби, покуда любится,

Терпи, покуда терпится,

Прощай, пока прощается,

И – Бог тебе судья!»

Н. Некрасов, «Зеленый шум»

«Никогда – это слишком долго. Я не верю в слово никогда. Расставание не вечно», - ветер смахнул с лица кудри, пылавшие огнем вместе с единственной слезой. Леголас стоял на берегу, опираясь на двуручник, работы нолдор, и смотря вслед очередному кораблю, плывущему вниз по Андуину, в сторону Моря, а оттуда – на Заокраинный запад. В глазах снова предательски защипало, но он еще крепче сжал рукоятку меча, а потом развернулся и ушел в сторону эльфийского селения на берегу. В доме его уже ждали.

-Письмо от лордов из Имладриса, ваше высочество, - посыльный протянул ему конверт.

-Да, спасибо, - синда рассеяно кивнул, принимая послание. - Свободны.

Эльф кивнул и мигом удалился.

Леголас уселся в кресло у себя в комнате и лениво перебрал лежавшие на столе бумаги: незаконченное письмо для Гимли, ответ на его собственное последнее письмо в Гондор от Арвен, различные чертежи кораблей, записки от капитанов, уводящих свои суда в последнее плаванье…

Он тяжело вздохнул. «Давно пора заняться делами, да только…»- губы принца изогнулись в странной, горькой улыбке. Недавно он поймал себя на мысли, что занимается новым поселением эльфов и кораблями только для того, чтобы иметь возможность отправлять на Запад письма.

В дверь неожиданно постучали, так что Леголасу пришлось оторваться от своих мыслей, чтобы ответить.

-Войдите! – на звучный голос принца дверь открыли, и в комнату вошел важный полуседой роскошно одетый гном.

-Гимли! Друг мой! – эльф легко бросился к кряжистому жителю пещер. – Какими судьбами ты у моря?!

-Письма от тебя уже два месяца нет, думаю – вдруг махнул куда, со мной не попрощавшись, вот и бросился со всех ног сюда! – захохотал гном, хлопая эльфа по ноге, так как до плеча дотянуться не мог, доставая макушкой едва ли до талии высокого даже среди своего народа принца.

-Да нет, дорогой друг, - Леголас наклонился, обнимая Гимли, - я все еще здесь, просто.… Не знаю, сначала занят был, а теперь апатия какая-то. Не могу ничего сделать, руки опускаются, - неожиданно для самого себя признался эльф. – Ну, проходи, чего стоишь? Заходи, садись, сейчас нам принесут вина и еды.

Принц засуетился, вызывая слуг, а когда требуемое оказалось на столе, с улыбкой уселся в кресло напротив гнома.

-Говоришь, неможется? – протянул тот, хитро прищурившись. – На Запад что ли потянуло?

Улыбка пропала с лица его собеседника, эльф подал голос не сразу, лишь после нескольких минут молчания, наконец, он ответил:

-Да, - принц был явно подавлен.

-Никогда не понимал, какого балрога тебя туда тянет! – гном поставил на стол уже благополучно пустой бокал. – У тебя же отец здесь! Хоть ради него бы остался!

-Ради отца я пошел с отрядом, - Леголас поднялся и встал лицом к окну. – Только бы он снова относился ко мне по-прежнему, - он тяжело вздохнул. - Еще раньше я делал все, чтобы он продолжал жить после того, как мама уплыла… Ты знал, что моя мать была из Высоких эльфов? Она с отцом познакомилась, когда Великие вели войну с Черным Врагом мира, мать пришла с войсками Запада, она была из Светлейших эльфов, но полюбила отца и осталась с ним. Долгие годы она жила с ним в Зеленом Лесу с дочерью, но, однажды, поехала в Эрегион и была вынуждена осталась там, пока это, как говорят прекрасное место, не разрушили войска Саурона, - эльф не оборачивался, говорил быстро, переживая что-то давно забытое, наболевшее. А гном внимательно слушал своего давнего друга, из которого за все годы знакомства он вытянул всего несколько скупых фраз о прошлом и семье. – Она спаслась, а моя сестра сгинула в плену… Мама ушла обратно в лес, где родился я, а потом, уже в начале Третьей эпохи еще и вторая моя сестра. Но мать не находила себе места среди нандор, она же из величайшего рода Перворожденных! Чем могли помочь ей подданные ее подданные! Как должно быть, ей было тоскливо вдали от родных и прекрасных городов, среди чащобы!

Отца она любила, но ее тянуло домой, в земли Заката, а потом вышла замуж еще тогда совсем юная сестра моя, Алькванриэль, и пусто стало в наших лесных чертогах. Моя мать ушла за Море, оставив нас здесь, а когда Тьма пришла в наш Лес, сестра с мужем, сыном Высокородного лорда Глорфиндела, и детьми тоже ушла. Здесь у меня никого нет, кроме тебя, друг Гимли. Все произошедшее ожесточило душу моего отца, и как я не пытался, для меня все потеряно и ничего больше здесь нет. Вчера пришло последнее письмо от Королевы Ундомиэль: Элессар ушел, - эльф показал бумагу охнувшему гному. – Ты был в дороге, поэтому и не узнал. Думаю, надо поехать проститься с ним, а потом… потом наступит мое время, и я уйду.

-Не один, друг-эльф, - тяжело вздохнул гном. – Я стар, и Махал тоже зовет меня…





-Приветствуем вас в Благой Земле! – эльф с юным лицом, но глазами, познавшими мудрость и страх, приветствовал Леголаса и его спутницу, в первую очередь, конечно же, ее, только что ступивших на землю Валинора. – Принцесса Артанис, - эльф-воин почтительно поклонился эльфийке в белых одеждах. Затем он перевел взгляд на средиземского принца.

-Это принц Лайквалассэ, он со мной к Королю, - та, кого называли в Сирых Землях Волшебницей Золотого леса, мягко улыбнулась и подняла руку в знаке мира. – Вы будете там, достойный воин?

-Да, - эльф кивнул, - мне было приказано проводить достойную Нэрвен и ее спутника. – Он снова внимательно посмотрел на принца и тот подивился – некогда у эльфов он не видел глаз желтого цвета – расплавленное золото и только! Леголас стал внимательнее разглядывать нолдо – а сопровождавший их эльф был именно из этого благородного народа – не переставая думать о том, что в его чертах он видит нечто знакомое: белоснежная матовая кожа, темные, но не черные, а каштановые со смешными медными искорками волосы, мягкими волнами падавшие на плечи, покрытые серым плащом, строго-невозмутимые черты лица…

«Возможно, кожа такого необычайно белого цвета – не редкость среди нолдор, а черты лица… Прошло уже сто сорок шесть лет, хотя эльфы не забывают», - он одернул себя, решив подумать о чем-нибудь другом.

Вот уже двадцать шесть лет Солнца и Луны, как он прибыл во Всеэльфийский дом, а год назад скончался его верный и преданный друг, многие годы деливший с ним все невзгоды, беды, стоявший рядом в битве. До этого они жили на Тол-Эрессэа, вдали от забот, навещая Мудрых, вспоминая былые дела, помогая составлять хроники. Леголаса на некоторое время забылся, пообещав себе, что пока гном не уйдет за Гремящие моря, он не оставит его. И вот сегодня он с леди Галадриэль отправился на пир и прием к Королю Нолдор, как посланник Ольвэ, правящего народом телери, свого родича.

И они двигались к Тириону, городу нолдор, на прекрасных конях, потомках Нахара, и плащи их – серый, белоснежный и серебристый развевались позади них…



Леголас огляделся, стараясь отрешиться от гомона в зале, чтобы найти Галадриэль, которая просила найти ее, но сама исчезла куда-то еще в самом начале празднества, и ее нигде не было видно. Все веселились – смеялись, пели, ели, кто-то танцевал в центре зала под звуки лютни. Вокруг было шумно, и принцу захотелось выйти из помещения, так как он успел отвыкнуть от таких сборищ. Убедившись, что празднующим день Летнего Солнцестояния не до него, принц тихо выскользнул из зала и, никем не замеченный, вышел в сад. Он с наслаждением вдыхал свежий, чуть прохладный ночью воздух, когда услышал голос из беседки расположенной неподалеку.

-Я говорю тебе, брат, - жарко убеждал кого-то нэр, - я недоумевал, но потом понял, кто этою. – Далее говоривший перешел на такой тихий шепот, что эльф не услышал о чем говорили,- … на все мои вопросы лишь загадочно улыбалась. А ведь он похож…

Принц остановился, поняв, что невольно подслушал чей-то разговор, явно не предназначавшийся для чужих ушей. Леголас легко развернулся и пошел в глубь, за деревья, стараясь не шуметь и при этом скрыться. Устроившись под одним из невероятных деревьев королевского сада, на у открытого пространства, он решил понаблюдать за звездами, но буквально через несколько минут его кто-то окликнул. Полу-ваниа поднял глаза и увидел перед собой того самого эльфа, который ехал с ними до дворца, только теперь на нем были кроваво-алые одежды. Насмешливый взгляд странных глаз предавал ему лицу несколько отталкивающее выражение, странно не сочетавшееся с почти мальчишеским лицом. Почти. Если бы не полумертвое выражение глаз, какая-то мука на дне зрачков и резкая неприязнь к нему, Лайквалассэ, как его называли здесь.

-Не хотел нарушить ваш покой, ваше высочество, - в последних словах принц явно уловил издевку, - но вас ждет принцесса Нэрвен. Она просила меня найти вас и проводить.

-Я не заблужусь, спасибо, - Леголас улыбнулся, стараясь понять что же послужило поводом для такой неприязни, которой с утра не было и в помине, смутно догадываясь, что причина в разговоре, части которого он послужил невольным свидетелем, ведь именно голос этого закутанного в алый плащ нолдо он слышал из беседки.

-Мне приказано – я выполняю, - получил он ответ. Нолдо развернулся и, не собираясь слушать какие-либо возражения, зашагал вперед, пробираясь между деревьями, и лихолесский принц был вынужден идти за ним, невольно возвращаясь к утренним воспоминаниям.

Дело в том, что он никому не открыл, даже Гимли, что на самом деле побудило его уехать. Да, он хотел увидеть мать, сестру и ее мужа, племянников, его тянуло море, но… Он действительно мог остаться, если бы только это звало его в путь. Нет, он уплыл потому, что не находил себе места без той, которую любил больше всего в своей долгой жизни. Она была лучшими воспоминаниями его прошлого. Она ворвалась в его жизнь – воительница, помнившая зарю мира, свет Двух Древ и многое, многое из того, о чем он только слышал. Не смотря на различия в их возрасте, существенные даже для эльфов, она стала его женой, предупредив, правда, что после уничтожения Кольца она не сможет долго оставаться в Сирых землях, где у нее и так не было уже ничего. Леголас так никогда и не смог бы ответить, кто она – нолдо, ваниэ, а, может?.. Но последнюю мысль он всегда гнал, иногда даже посмеиваясь над самим собой. Этот странный эльф напомнил ему ту, что он так любил. «Он молод, похож на нее… Он мог бы быть нашим сыном», - грустно подумал Лайквалассэ, не заметив, что плечи впереди идущего странно дернулись.

-Сюда, - его подвели к одной из многочисленных резных арок. – Потом вверх по лестнице. Если захотите вернуться в зал, то вам через зал тем же путем, каким пришли, а если пойдете в покои, которые вам отвели – я буду у второго выхода и отведу вас.

Леголас кивнул и нырнул в темноту. За несколько секунд он оказался на верхней ступеньки винтовой лестницы и постучал в легкую дверь.

-Заходи! – позвал его чистый голос на родном языке. Протиснувшись по причине достаточно для его плеч дверного проема внутрь, он оказался в большой гостиной, где в одном из кресел сидела Галадриэль, за спиной которой было несколько эльфиек, занятых шитьем. – Ну, как тебе праздник? – Леголас понял, что разговор будет вестись исключительно на синдарине.

-Не очень отличается от лесных пиров моего отца, только во дворце, - принц улыбнулся. – А кто этот эльф, который сопровождал нас с утра и сейчас привел сюда? – вопрос он задал, несколько изумленный резкой переменой в настроении эльда.

-Его зовут Лаурэклинэ, - помолчав, ответила нолдэ. – Он когда-то был воином Фэанорингов, - тихо продолжила она, - и совсем юным погиб в Нирнаэт Арноэдиад, только недавно вернулся из Чертогов ожидания.

«Лаурэклинэ…» - в смятение подумал сын Трандуила. Он, как и любой эльф ничего не забывал, а забыть то, что сейчас так настойчиво напоминало о себе он не смог бы даже если бы стал человеком. Он помнил, как тряс за плечи свою жену, словно в безумии спрашивая ее: «Какое у тебя настоящее имя?! Скажи, как тебя по-настоящему зовут…» и ее тихий шепот: «Лаурэлотвен». Он помнил ее, вечно облаченную в черно-алые одежды с серебристой восьмилучевой звездой на груди, помнил и то, что она ответила на вопрос, заданный на утро после свадьбы: «Намо сказал, что живые могут не ждать мертвых. Я ждала тебя, живого, а не кого-то, давно погибшего, проклятого».

-А, - слабо кивнул он. – Все ясно…

«Что ясно?» - даже в осанвэ он уловил сочувствие.

«Лаурэлотвен Мелалтафуин, она стала моей женой в год уничтожения Кольца».

«Ее нельзя судить. Живые не ждут мертвых, а она любит тебя. Любит и ждет».

«Но я не смогу простить», - Леголас вскочил с кресла под удивленными взглядами эльдэр.

-Она ведь такая же квендо, как и я! – с отчаянием воскликнул он. – Разрешите откланяться, спасибо за разговор.

-Но… - он уже не слышал, как Галадриэль попыталась его остановить.

Принц вылетел из комнаты, не обратив внимания на Лаурэклинэ, бросился в свои покои. Там он упал на кровать, стараясь успокоиться. Блуждая где-то между сном и явью он слышал, как в зале, где еще продолжался пир, чей-то женский голос выводил почему-то человеческую песню: «Но я буду ждать тебя все равно!», - пела внизу дева. С этим голосом к нему в воспоминаниях явился образ жены, такой странный и загадочный: большинство людей с первого взгляда начинали бояться и одновременно ненавидеть ее, лишь эдайн смиренно склоняли головы, а эльфы, которые видели не одну эпоху, смотрели на нее с восхищением, а молодые не всегда понимали, что старшие находят в ней… Леголас словно наяву видел ее белоснежную, как снега Таникветиль кожу, длинные волосы, при взгляде на которые ему иногда казалось, что сама Беззвездная Тьма волнами спадает с ее плеч, видел глаза, часто менявшие цвет – когда-то беспроглядно черные, а потом серебристо-серые… Он вспомнил и их первую встречу, видел все, что теперь презирал…

С утра Леголас шел по коридору, уже собираясь уехать из дворца, где он за одну ночь перестрадал больше, чем за свою жизнь, но дорогу ему перегородил нолдо в черно-алом. Лаурэклинэ.

-Доброе утро, принц, - эльф усмехнулся, - а, видно плохое… И что же, вы вот так уедете?

-Я не понимаю вас, - в голосе полу-ваниа зазвучал металлические нотки. – Я бы попросил вас дать мне пройти.

-Не надейтесь. Думаете я ничего не знаю? Во-первых, я видел, как вы вылетели из комнаты Нэрвен, словно за вами балрог гнался; во-вторых, моя тетка вчера была в комнате и пересказала мне ваш разговор с дочерью Арафинвэ. А осанвэ я отлично расслышал сам. Способности по наследству передались, - фэаноринг сделал вид, что не заметил, как его собеседник дернулся от этих слов, как от пощечины.

-Тогда вам должно быть понятно, почему я хочу пройти, - Лайквалассэ сложил руки на груди, глядя на повеселевшего нолдо.

-Я вас просто так не пущу, - Лаурэклинэ неожиданно стал серьезен. – Сначала я хотел бы извиниться за свое вчерашнее поведение, простите.

-Это все? Вы думаете, что я вас прощу? – в голосе принца был сарказм.

-Можете поступить, как вам будет угодно, - нолдо не отреагировал. – Но мне показалось, что если вы сейчас пройдете со мной и кое-что увидите, то вы удержитесь от того, чтобы убить либо меня, либо кого-нибудь еще. Знаете, я это делаю не только из-за того, что недавно оттуда, - он кивнул головой на запад, где, как знал Леголас, располагался Мандос. – Но и в силу других причин тоже. Вы пойдете? Это не займет много времени, всего пара секунд, а дальше решать вам.

Принц пожал плечами:

-Если пара секунд, то ведите, - что-то заставило его слегка умерить пыл.

Темноволосый эльф вздернул бровь, и кивком пригласил следовать за собой. Они вышли на одну из галерей, идущих рядом с садом-парком.

-Смотрите, - Лаурэклинэ взглядом показал направление. Леголас сначала не понял, что там такого, но потом его взгляд наткнулся на мраморную скамейку, на которой сидела высокая девушка-нолдэ, одна из тех, что были вчера с Галадриэль. Черные прямые волосы падали на смуглые, словно выточенные из какого-то невиданного камня плечи. Глаза ее были темно-зеленые, почти черные, заметил Леголас, но не эльфийка привлекла его внимание: рядом с ней сидел юноша, что-то пламенно ей доказывающий. Его волосы, вившиеся мелкими кудрями, по цвету напоминали костер, кожа была такого же снежного оттенка, как и у Лаурэклинэ, но черты лица были совсем другими, а глаза - радостными, влюбленными… Лайквалассэ казалось, что он видит самого себя, свое отражение…

-Поверьте, ваш сын очень обидится, если вы убьете его брата, как впрочем и мама, которая не ждала моего мертвого отца, а вас, живого, и она скоро будет здесь, - раздался над ухом тихий голос. – Вы все еще горите желанием уехать?..

---

Ну вот, МР3шник купили. Черненький такой, 1гб памяти Закачала вчера уже все альбомы глазьев, кой-чего из Линков, ММ, Nin и Эльфийскую рукопись.



Кэм!!! Как она могла! У нас уже все готово было еще вчера, а она до сих пор ничего не сказала, куда писать, пароль аккаунта через каторый писать и т.д. И молчит! Не появлялась на форуме ни вчера, ни сегодня.....